— Молодой дворянин муштрует.
Впрочем, Сапсан и сам уже видел — два десятка недавно прибывших в лагерь гандерских увальней, разбитые на пары, охаживали друг друга тяжеленными на вид дубинами, забавно хрипя и меся грязь босыми ногами. Они были по пояс голыми, и пар валил от раскрасневшихся на стуже тел.
Кое-кому уже изрядно досталось — из рассеченной брови одного капала в грязь неестественно алая кровь, на разбитых губах другого вздувались пузыри сукровицы, третий при каждом резком движении охал и кривился на левый бок, где меж ребрами наливалась солидная гуля.
Вокруг учебной площадки в середине укрепленного лагеря собралась изрядная толпа легионеров, жужжавшая, как разворошенный улей. То и дело кто-нибудь выкрикивал грубоватые слова одобрения или гневные тирады в адрес земляков — особенно громко шумели и сквернословили гандеры.
Между дерущимися расхаживал один из прибывших с Орантисом столичных офицеров — самый молодой, едва ли не мальчишка.
«Герцогов племянник, паж… « — припомнил Сапсан и поморщился. Столичные дворяне самим фактом своего существования вызывали у него острые приступы головной боли.
Молодой тарантиец, ловко лавируя среди так и летающих вокруг дубинок, рук и ног, находил время для каких-то замечаний, бросаемых тому или иному палочному бойцу. Имели они смысл или же служили тарантийцу средством показать важность порученного ему дела, Сапсан на таком расстоянии расслышать не мог. Однако он отметил плавность и точность передвижений пажа в самой гуще дерущихся — тот двигался, словно тонко чувствующий ритм танцор, не петляя или прыгая, и не останавливаясь, ровно и достаточно спокойно для сложившейся вокруг толчеи перемещаясь к интересующим его парам. Синий плащ с верноподданническими золотыми львами был перекинут через согнутую в локте левую руку, открывая сияющую кольчужную рубаху, правая небрежно лежала на навершии тонкого длинного меча.
На поясе, излишне тяжелом для столь хрупкой фигуры, угадывался кинжал и еще какая-то режуще-колющая снасть, справа висел на цепочке рожок, однако при всем при этом тарантийский юноша, увешанный как ковер со стены оружейной лавки, двигался во всей этой сбруе не без изящества и достоинства — и хваленый плащ не волочился по грязи, и мелочи не болтались и не бряцали, и меч, подвешенный без портупеи — на кавалерийский восточный манер, высоко и почти горизонтально, — не цеплял дерущихся и не путался между ног… словом, не происходило ничего такого, чего ожидали от столичного франта бывалые вояки, собравшиеся посмеяться над неженкой, назначенным учить гандерландских парней держать в руках оружие.
