- Ну а вы-то что? Есть у вас чудовище? - вдруг заинтересовался Руслан.
- Какое чудовище? - В голосе председателя вспыхнула угроза, но тут же устало затухла, будто не в силах был он поддерживать в себе накал негодования.
- Ну которое Расторгуев видел?
- Старики, они мало ли что говорят? Старикам верить не всегда надо... Ну вот, значит, только подсохло с весны, звонок мне из района: "Что скрываешь чудовище?" Это Лукича сын, ты его, Иван Никитич, знаешь. Так вот, звонит он теперь мне, говорит: "Я главный районный ветеринар и очень интересуюсь, почему с мест сигналов не было". Я говорю: "Чепуха это все, у меня половина мужиков на лесозаготовках, некому рыбу ловить, а еще геологи скоро нагрянут, и каждой партии рабочих давай. Так что некогда чудовищами заниматься". А он мне: "Если, - говорит, - поймаешь собственными местными силами, иметь тебе награду, и всему району слава мировая".
- Вот стервец! - сказал Иван Никитич. - Славу мировую захотел.
- Я ему и говорю: "Ты перестань мне агитацию разводить, лучше бы нам механика прислали, - движок вторую неделю не работает". Ну, поговорили, а еще через неделю снова звонок. Из области. Просят, значит, приготовить восемь мест в нашей гостинице или в Доме колхозника для научной комиссии. Проверять будут. Посмеялись мы, какие у нас дома для приезжих, но две избы выделили. А там уж началось. Что ни день - новая группа. Тут уж и туристы добрались, и какие-то филологи, и... да я тебе прочитаю, кто вчера приехал.
Председатель достал пухлую записную книжку, полистал, ее и прочел:
- "Девятнадцатое. Приехали на чудовище глядеть: юных натуралистов из поселка Казачьего - семнадцать человек с руководителем, делегация Союза композиторов - три человека и один рояль, туристов-одиночек - сто сорок четыре человека, представителей магаданского Общества слепых - два человека и поводырь, альпинистов-перворазрядников - восемь, аквалангистов-черноморцев..."
- Ты погоди, Савватий, - сказал Иван Никитич. - Ты нам скажи, чего изнуряешься? Ведь слава-то какая.
- Какая слава? Какая слава? Думаешь, кто, кроме того специалиста, которому парное молоко нужно, обо мне знает? А так, кроме мороки да возни, никакой радости. Думаешь, хоть одна рыбина в озере осталась? Мне весь план рыболовный на восемь лет сорвали, охоту вокруг уничтожили... Кто мог - все в тайгу подались. Только старухи остались.
Председатель поднялся из-за стола и пошел, ссутулясь, в угол, где висел длинный серый дождевик.
