— Ариночка, ну что ты, солнышко. Твое имя на афишах вот такими буквами. А где мы живем — в самом дорогом отеле, а в какие рестораны ходим — лучшие из лучших! Если бы билеты были в кассах, их скупили бы перекупщики, но я сам позаботился, и мы получим такой доход, что в Москве ты ни в чем не будешь нуждаться. Еще пятнадцать концертов и поедем домой.
Мосягин попытался обнять певицу.
— Да пошел ты! — Славская без злобы передернула плечами, села за столик перед зеркалом и принялась за макияж.
За ее спиной в зеркале маячила пухленькая фигура администратора. Он на виду, а неприятно, хотя все лето живут вместе. Что же говорить про страшную вокалистку, которая таится в темноте на концертах и следит за каждым ее движением. Спина чешется от взгляда уродки. Еще обиднее, когда бэк-вокалистка исправляет ее ошибки. А все почему, Шаманова просто поет, а ей надо и петь, и выступать! Ноги до утра гудят от туфель на шпильках.
Вспомнив про туфли Славская призадумалась. В руке она держала опустевший флакончик духов, который собиралась выбросить. Взгляд поискал что-нибудь тяжелое. Кажется, за сценой есть гири для цирковых номеров. Ну, держись, горлопанка!
Перед выходом на сцену Сана сменила удобные джинсы и кроссовки на платье. Сунула ноги в закрытые туфли-лодочки, встала, чтобы потянуться за шляпой, и простонала.
Зазвучали аккорды первой песни, голос Арины поднялся над залом. Через минуту в гримерку вокалистки сунулся озабоченный Мосягин.
— Живо на сцену! — гаркнул он, но увидел на полу жирные пятна крови и испачканные кровью туфли.
Скрюченная вокалистка выковыривала из ступни острые кривые осколки. Запах крови заглушал приторно-знакомый аромат духов.
— Кто? — вырвался первый вопрос у администратора, но гораздо важнее было другое: — Ты можешь ходить?
Славская на одном дыхании исполнила две первых песни и обернулась — бэк-вокалистки по-прежнему нет, убрали даже ее микрофон. Не явилась, подвела! Этому нет никаких оправданий, она потребует ее немедленной замены.
Арина сделал знак музыкантам, и они заиграли самую сложную композицию о погибшем солдате. Ей будет трудно без поддержки, но она справится, потому что победа над соперницей придает ей новые силы. Славская достойно вытянула вокализ, но на самой пронзительной ноте, когда связки солистки уже не справлялись, мелодию неожиданно подхватила Сана. Высокое и трагическое «а-а-а» пронзило сердце каждого зрителя.
Сана находилась в гримерке, куда по ее требованию протянули микрофон. Мосягин сомневался, что можно подпевать, не видя исполнительницу. Несколько стен безжалостно отсекали живую музыку и в гримерку пробивались только бумканье ударной установки и низкие ноты бас-гитары. Однако Сана вновь его удивила. Девчонка пела так четко и точно, будто витала над сценой, слышала каждый инструмент и видела в какой момент солистка набирает воздух, чтобы запеть.
