— В машине прическа не портится, — пробормотала Сана.
— Да! — с неожиданным энтузиазмом отреагировал Антон. — Вот бы мне купить «жигули». Я тут приценивался. Если еще раз потрясти кого-нибудь подобного Курашвили…
Горящие глаза Антона вновь излучали энергию, он смотрел в лицо Саны, не опускал взгляд и увлеченно рассказывал про начальника Горпромторга товарища Усольцева. Антон уже многое выяснил — узнал его телефон и домашний адрес. Знает, как зовут его жену — Валентина Ивановна, и даже собаку — Гамма. Усольцев тот еще тип. Он десять лет на высокой должности, наверняка получает взятки и прячет денежки на черный день. Этот черный день ему и надо устроить. Сане осталось только подслушать голос Усольцева, его манеру общения с супругой и все — можно звонить ему домой, пугать жену и ехать за деньгами. Если все получится, а Антон в этом уверен, он купит машину, тогда никакой дождь и снег им не страшен.
Сана колебалась недолго. Антон ее единственный друг, он сделал ее привлекательной девушкой, он называет ее чудом, говорит нежные слова в минуты близости и, кажется, — она хочет в это верить! — он ее по-настоящему любит. И еще, она отдаст, что угодно, чтобы видеть его глаза такими же живыми, как сейчас, а не убитыми, когда дождь вернул ей уродство.
В течение нескольких дней они подслушивали Усольцева и быстро выяснили, что на работе и дома он говорит в одной и той же манере, как строгий начальник с подчиненными. Жена его во всем слушается и не смеет возражать.
В намеченный день Сана позвонила из телефона-автомата на квартиру Усольцева. Убедившись, что ответила его супруга, она стала диктовать указания привычным для Валентины Ивановны голосом:
— Валя, мне дали две минуты, слушай внимательно и не перебивай. У меня в кабинете прокурор с анонимным доносом. Там вся наша левая схема, я отрицаю, но, если докопаются, моя голова полетит первой. Сегодня еще можно решить вопрос. Приготовь все деньги, которые у нас в квартире. Передашь их человеку из прокуратуры, он уже к тебе едет. — Сана услышала, как в квартире залаяла собака и рявкнула: — Привяжи Гамму и делай, что я сказал! Никому ни слова, иначе меня закроют.
Операция прошла гладко. Перепуганная Валентина Ивановна с порога лебезила перед строгим мужчиной в сером костюме. Антон приложил палец к губам, женщина послушно кивнула и взглядом указала «сотруднику прокуратуры» на сверток на трюмо. Самородов оказался прав, денег за мнимую свободу директор Горпромторга отвалил больше, чем директор мясокомбината.
