Там бледный Самородов отсчитывал последние минуты своей работы на хлебном месте. Прощай, бесценная аппаратура, прощай, дополнительный заработок. Видя такое скопление народа, в том числе музыкантов и критиков с идеальным слухом, он уже не верил, что можно обмануть всех. Одно дело понимать, что девчонка хорошо пародирует исполнителей, и совсем другое — вообще не догадываться о подмене.
Глаза Антона косили вправо на технический балкончик, примыкавший к верхнему углу сцены. Там между двумя треногами была натянута черную вуаль, за которой пряталась Сана. Она хотела видеть действие, чтобы контролировать жесты солистов, отказалась от микрофона, и он лишился возможности вытянуть ее голос с помощью аппаратуры.
Ой, что сейчас будет! Подменить солистов уборщицей — безумная идея. Сана даже не репетировала.
Музыкальное вступление закончилось, начинается действие. На сцену почти вылетает исполнитель второстепенной роли и звонко поет короткую вводную партию. Его неподдельный голос, как глоток воздуха перед смертью, а сейчас…
И вот на сцене появляется Жанна Смирницкая. Певица скованна, потому что понимает, что к чему. Мелодия приближается к стартовой ноте ее партии, но понурая солистка смотрит в пол, вместо того, чтобы расправить плечи и набрать воздух в легкие.
Она сдается — это провал! У Самородова сердце ухает в пятки, а Лисовский осел бы на пол, если бы не держался за занавес.
Звучит заглавная нота, солистка неподвижна — и вдруг сверху на зрителей опускается чарующий женский голос. Смирницкая мгновенно открывает рот, она оживает, ходит по сцене, начинает играть. Лисовский вытирает занавесом холодный пот со лба.
Антон понимает, Сана поет в сферический потолок, мелодия отражается от купола, осыпается сверху и каждая нота как будто превращается в мыльный пузырь и парит над залом — зрителям невдомек, откуда звучит голос. Прекрасная акустика театрального зала играет им на руку. Пока все хорошо, с женским голосом Сана справляется, но как пойдет с мужским?
На сцену выходит главная звезда театра — Артур Смирницкий. Артист бодр и уверен в себе, наверняка, принял коньяка для храбрости. Его уверенность базируется на том, что он поет под собственную фонограмму, но только двое в театре знают, что это не так. Начальная партия у Смирницкого тихая лирическая, ее надо петь чисто и проникновенно.
О, чудо! Сана точно копирует мужской голос.
Лисовский успокаивается. Звукооператор не подвел, настроил дорогущую аппаратуру, голоса звучат как живые! Но Антон по-прежнему нервничает: как Уголек исполнит дуэт двух разных голосов? Это почти нереально. Солисты будут перекидываться фразами, как теннисным шариком, ей нужно будет мгновенно перестраиваться с женского сопрано на мужской баритон.
