Служанка меж тем проворно накрывала на стол. Поговорили о том о сем. Луиджи сообщил о новом природном лекарстве под названием "нефть". Если этой маслянистой жидкостью мазать пораженные места, то весьма помогает для разгибания перстов и сообщает ногам лучшее движение. Ходят слухи, что скоро медицинская коллегия построит целую нефтяную фабрику.
Мария сидела пай-девочкой, не поднимала глаз, а Софья украдкой рассматривала ее французское платье из флера с позументом и каскадом кружев у рукавов.
Говорить о деле начали только тогда, когда откушали по чашке чаю и попробовали пирог - чудо кулинарного искусства. Вера Константиновна не решалась поставить вопрос в лоб, а все кружила вокруг ювелира, постепенно сужая радиус действия. Вы наш защитник, Винченцо Петрович, вы так обходительны с дамами, а особливо с высокими особами, они вам во всем доверяют, да и как не доверять, если вы об их красоте первый радетель.
Луиджи принялся за вторую чашку, разнежился и сказал, что приготовил для великой княгини новый убор. Брильянты в нем скреплены агатами в золотой оправе. Агат, конечно, камень неброский, но по астрологическому календарю является талисманом-хранителем для их высочества Екатерины Алексеевны. После этого он сообщил, что принял отчаянное, несравнимое по смелости решение: коли представится случай шепнуть великой княгине вопрос, простите-де, ваше высочество, не сочтите за дерзость, не ведом ли вам сей юноша - Никита Оленев, то он этот вопрос шепнет. Но это при условии, что Екатерина будет пребывать в добром здравии и хорошем настроении. И разумеется, спросить можно только в том случае, если их высочество будут пребывать в одиночестве, и главное, если работа им придется по вкусу, потому что если ожерелье не понравится, то в голове будет одна мысль, как бы со стыда не сгореть.
Вера Константиновна кивала головой с полным согласием, а Софья нервно теребила бахрому на скатерти, сплетая ее в тугие косички. Как можно так длинно и нудно говорить о великой княгине? Право слово, любой, даже самый милый человек в близости дворца тупеет.
- Простите, Винченцо Петрович,-решилась вступить в разговор Софья,а если великая княгиня посмотрит на вас эдак,- она приняла гордый и надменный вид,- и скажет: "Нет, не ведом, знать не знаю никакого Никиту Оленева!" Тогда что?
Луиджи размял пастилку языком, хлебнул чаю, вытер губы и пожал плечами.
- Упаду в ноги. Скажу, простите за дерзость,- сказал он с достоинством.
