- Какой еще? - Саша замер на месте.
- Плохой.
- От кого?
Гаврила опять понес околесицу, беду-де он увидел в глубине синего камня. Как выглядела беда, он наотрез отказался говорить, но заверял Сашу в правдивости своих слов, бил себя в грудь и поминал царя Соломона. Разговор соскользнул на новый виток и предвещал быть бесконечным.
- Но Бог ты мой! Может, он в гости поехал. С кем он дружит? Вспоминай! Мало ли к кому... к Куракиным, Строгановым, Бутурлиным...
Под салфеткой на столе остывал ужин. По высоте бутылки Саша пытался понять, что принес лакей - вино или английское пиво?
- Мы только четыре месяца из Германии,- орал Гаврила.- Мы ни с кем не дружим. И дружим только с Корсаком Алексеем Ивановичем и вами. А поскольку Корсак в отъезде, то вам барина моего и искать!
И Саша сдался. Он велел Гавриле повторить весь свой рассказ с самого начала, но при этом сел к столу и пододвинул к себе поднос с едой. Жаркое остыло, мясо было жестким, а в бутылке против ожидания оказался, черт побери всех, квас. Что это за мода такая - в фигурные бутылки обычный квас лить?
В новом, уже относительно связном изложении ситуация и впрямь показалась несколько странной. Отчего Никита, поехав к нему, вдруг вернулся с полдороги. Невероятно, чтобы он что-то вспомнил! Поворотил домой переодеваться, значит куда-то зван, значит кого-то встретил по дороге. Нет, кучер клянется, что ничего такого не было.
- Что говорил Никита, когда воротился?
- Он сказал: "Пиррон не прав".- Гаврила хватался за лоб, закатывал глаза, пытаясь вспомнить все дословно.- И еще сказал:
"Покой человеку вреден". Пиррон, мол, просто выжил из ума за две тысячи лет. Александр Федорович, кто такой Пиррон?
- А шут его знает,- с досадой бросил Саша.- Наверное, у Монтеня вычитал. Он сейчас на Монтене помешался. А почему ты решил, что он поехал к даме?
- Дак... нарядился, весел был, как весна. Хохотал прямо!
- Куда отвез его кучер?
- До старого Исаакия. Дальше, говорит, я пешком дойду. Дескать, тут рядом.- Далее было подробно пересказано все, что делал затем кучер.
- Ладно,- подытожил Саша.- Иди домой и жди. Может, Никита уже дома. Если он там, немедленно пришли записку.
Гаврила отбыл, а через час прибежал с запиской Сенька-казачок. Послание камердинера дышало почти мистическим ужасом: "Нету моего голубя дома и вестей о нем никаких. Александр Федорович, Христом Богом заклинаю - бей в кимвал, ищи! Камни зря не гаснут!"
Здесь уже и Саша начал нервничать. Были в рассказе Гаврилы два крайне неприятных совпадения. Наряжался и весел был, так это, как говорят французы,- ищи женщину! И второе... Кучеру он сказал:
