Железные ворота | страница 7

Познакомившись с современной греческой прозой и поэзией, изданной в русском переводе, советский читатель уже сможет судить об основных чертах исторического пути Греции и о том, что пережил греческий народ на этом пути. Драматически напряженное лицо греческого народа проступает сквозь дымку времени покрытое рубцами. Никто, конечно, не обвинит в этом ни греческих писателей, ни греческий народ… С древнейших времен около сияющего Эгейского моря, под солнцем, улыбающимся круглый год, греческий народ знает, что такое радость жизни, как сверкает вино в бокале, как блестит мирный пот на лбу человека. Вакх, как известно, родился в Греции. И Аполлон тоже…

Не виноват ни народ, ни писатели Греции в том, что их маленькая страна превратилась еще много веков назад в арену мировых конфликтов, что ее терзают завоеватели, а она всегда борется и в Марафонах, и на горах Пинда, и в окопах непорабощенного духа… Борьбе в этих окопах и посвящен роман А. Франгяса «Железные ворота». Борьбе, полной драматизма, но по своей сути глубоко оптимистичной.

Петрос Антеос

Каждое утро, прежде чем выйти из типографии после ночной смены, Статис останавливается в дверях, наглухо застегивает пальто и некоторое время переминается с ноги на ногу, словно сомневаясь, двинуться ли ему в путь. Его пугают пустынные улицы и предутренний, медленно тающий мрак. Свет из типографии освещает дома на противоположной стороне узкой улочки. Окна закрыты, и решетки на них опущены. Ателье «Готовое платье», «Масло — жиры», ночное кафе. Здесь все знакомо, но там, дальше — сгустившаяся тьма, бесконечные улицы, редкие фонари и погруженные в сон дома. И вдруг шорохи ночи заглушает грохот типографских машин. Набегающие друг на друга волны гула катятся с неимоверной быстротой, налетают на Статиса и выталкивают его из дверей. Печатают газету, здесь день начался еще до рассвета. И Статис, больше не раздумывая, пускается в путь; живет он недалеко, скоро и его обиталище — дом с рядом тесных комнатушек. Каждый день шагает он в полном одиночестве по тем же, и все-таки совсем не знакомым ему улицам, пробивается сквозь зыбкий мрак в этот предрассветный час. Но вот уже начинает светать, все вокруг преображается, и у него возникает такое ощущение, будто он совершил далекое путешествие. Как всегда, неясный тусклый свет сначала словно пробивается из-под асфальта, затем окутывает дома и поднимается над крышами.

Статис всегда стремится побыстрее миновать скрипучие железные ворота. Слегка приоткрыв их, он обычно проскальзывает во двор боком. Все спят, дом окутан мглой. И каждый раз, когда Статис снимает с гвоздя ключ, он готов оставить на этом гвозде все свои тревожные мысли, как вчерашнюю прочитанную вдоль и поперек газету. Если бы зеленая дощатая дверь его комнаты была чуть ниже, он каждый раз ударялся бы о притолоку, потому что ему тяжело было бы наклонить голову…