— Да, дядька Лис. Гривны они будут более кстати. Куда мне еще с товаром заморачиваться. Когда я смогу получить свои деньги?
— Ну ты так торопишься. — глаза Лиса расплылись в недоброй улыбке. — Ну схожу сегодня к хазарину Иосифу, ну ты его знаешь, он живет неподалеку, попытаюсь продать часть. К вечеру загляну. Кстати куда заглянуть? — купец неловко замялся.
— На пепелище и приходи. Мы сейчас все там. — Юноша обреченно кивнул. Конечно же он знал Иосифа. Это был человек без стыда и совести. Он ссужал горожан под большой процент деньгами. Попавших к нему в зависимость, тех, что не могли расплатиться вовремя или совсем не могли, хазарин как правило продавал в рабство заезжим кочевникам. В общем, славу этим он нажил среди горожан самую скверную. Но сейчас, юношу это мало интересовало. Ему нужны были средства. А где их возьмет Лис, его волновало мало.
— Лады. Ну, бывай! — Закончил он разговор.
— Бывай и ты Светозар!
На том и разошлись. Юноша медленно побрел вместе с горсткой своих людей к развалинам, отчего дома. Купец же остался весь погруженный в тяжелые думы свои.
* * *
Тут перед Лисом нарисовалась большая, жгуче мучащая его дилема. Двойственные чувства жгли его жадную и хитрую сущность. Конечно, он был так обязан воеводе, который так много сделал для него и благодаря которому он в одночасье так сказочно разбогател. Но, с другой стороны, завидуя ему с детства, всегда мечтал превзойти своего товарища и отомстить ему за все то, чего был лишен сам. На самом деле он всегда тайно ненавидел воеводу. За его богатство, успешность, обилие роскоши и женщин. Он ненавидел его за то, что он всегда свой выбор в жизни делал сам — покупал наложниц по своей воле, участвовал в предприятиях, которые организовывал сам, был сам хозяин своей судьбе. Бродник же не мог себе всего этого позволить. Жесточайший труд с детства, жесткая привязанность к семейному делу, озлобила его. Даже женился он по расчету на зажиточной вдове, жившей неподалеку. Каждый раз, когда друг воевода помогал ему, Лис, внешне выказывая благодарность, копил еще большую ненавистью к своему благодетелю. Когда же в походе воевода так удачно заболел, купец ликовал. Появилась прекрасная возможность присвоить с таким трудом добытый товар.
* * *
А товар они добывали действительно потом и кровью. Часть его они взяли набегами, где купец был просто наблюдателем, часть привезли из дальних стран, часть удачно выторговали, тут конечно Бродник выложился максимально, не продешевив ни на грош. Вся их компания была плодом усилий обоих друзей, где каждый имел возможность проявить себя, что называется, по полной. Хотя все было снаряжено на деньги воеводы. И вот теперь, после смерти друга, Лис получал все. Главное было убедить, находящегося в предсмертном бреду друга переписать на него все имущество и желательно при свидетелях. Что он с успехом и проделал. Воевода уже мало что соображал. Лис составил соответствующие грамоты на пергаменте. Он не стал связываться с берестой, не поскупившись для такого дела самым лучшим пергаментом. Воевода все подписал, взяв перед этим клятву с купца, что две трети имущества тот передаст его семье — жене и сыну. Все было зафиксировано на пергаменте и воевода, вскоре отошел в мир иной. По старинному славянскому обычаю дружина воеводы и бывшие в походе холопы соорудили на скорую руку костер, куда положили бездыханное тело хозяина. Когда костер догорел, Лис вступил в свои права. Дружинники поначалу неохотно подчинялись новому хозяину, но потом как-то привыкли, в конце концов, последнее слово воеводы, было решающим. Да и людей Лис не обижал, щедро вознаграждая за преданность.
