Глава 8
О неприличных увлечениях приличных принцесс
«А девам благородным, дабы не ронять достоинства своего и не учинять ущерба чести родовой, надлежно соблюдать благонравие во всем, особливо в делах вольных. И потому из дел бездельных допустимо им читать книги духовные, нравственность воспитующие, играть музыку, но лишь на инструментах приличного свойства, и вышивать драгоценными нитями»
«Слова о благонравии и девичьей чести, коию надлежно блюсти»
Мудрослава Виросская все же ухватила братца за косу, когда тот слишком уж сунулся вперед.
– Стоять, – прошипела она, стараясь при этом улыбаться. Широко и радостно. Показывая всем видом своим, что несказанно счастлива находится в столь чудесном месте и в компании всех этих удивительных людей.
– Стою, – Яр потупился, правда все одно косил.
Влево.
На степнячку.
Та стояла, ни жива, ни мертва. Побелела, посерела даже. И губы дрожали, и ресницы дрожали, и казалось, что того и гляди расплачется.
Красивая.
И степняки – народ крепкий, хотя вовсе не похожа она на смуглых и желтокожих детей Степи. Да и те будто бы сторонятся красавицы.
Почему?
– Что здесь произошло? – Мудрослава косу не выпустила, а то с братца станется заговорить её и сгинуть, растворившись где-то средь ладхемских девок, которых в замке было слишком уж много.
Куда больше, чем при ней боярынь.
И гляделись те наряднее, хотя, конечно, странными были их наряды. С виду неудобными, а то и вовсе стыдными. Где это видано, чтоб платье шею открывало? И ладно бы шею.
Вона, и грудь почти голая, правда, странно плоская.
И руки.
– Так… ругалась старушка, а потом померла, – как-то не очень искренне ответил братец. – От злости, видать.
– И ты не при чем?
Неугомонный. Вот вроде ж был рядышком, гулял по саду, чинно да прилично, как оно положено, в разговоры не лез и вовсе сделался столь тих, что Мудрославе бы заподозрить неладное, а она не заподозрила. Увлеклась.
Что-то такое рассказывал этот вот Повелитель Тьмы, который оказался вовсе не страшен, то ли про историю, то ли про нежить, то ли еще про что, главное, что рассказывать умел.
И слушали его.
Мудрослава тоже.
А потом вот крик. И мертвая старуха, над которой склонился Яр. И степнячка эта. Суета… суета унялась, старуху перенесли в лабораторию, причем весьма даже просторную. Места вот в ней всем хватило.
