– Так, – проговорила я, чуть отстранившись. – Кажется, все.
– Arigatou[26], – пробормотал он, немного помолчав, словно ожидая, что сейчас настанет худшее. Я наблюдала за тем, как он надевает рубашку, ни разу не поморщившись, и мне вновь вспомнились шрамы на его спине и плечах. Ведьма назвала его убийцей демонов Каге. Зачем же он охотился и убивал столь опасных тварей?
– Тацуми, – осторожно начала я, не сдержавшись, хоть и понимала, что донимать столь опасного человека расспросами не стоит. – А ты… не раз бился с демонами, правда?
– Да.
– Что это, месть? – Мне вспомнился о́ни, легко перебивший всю братию нашего храма, оставивший после себя смерть и разруху, и кровь у меня вскипела. – Ты охотишься за ними из мести? Твою родню убил демон?
– Нет.
– А зачем тогда?..
– Юмеко. – В его голосе не слышалось ни резкости, ни злости, ни угрозы, но от его бесцветности у меня по спине пробежали мурашки. Не вставая с колен, он повернулся ко мне, внимательно глядя на меня фиолетовыми глазами.
Отложив меч в сторону, он уперся кулаками в бедра и склонил голову, и я удивленно опустилась на колени.
– Прости меня, – проговорил он. Голос у него был торжественный и такой серьезный, словно он обращался к даймё, а не к безродной простушке. – Ты спасла мне жизнь, но я не могу ответить на твой вопрос. Я поклялся своему клану в том, что сохраню тайну, и если я нарушу эту клятву, нас обоих жестоко накажут. Пожалуйста, придумай другой способ, каким я мог бы отдать тебе долг.
– Тацуми-сан… – Внутри вспыхнул стыд, я совсем не рассчитывала на такой исход. – Я… Ты ничего мне не должен, – проговорила я, но он так и не шелохнулся, опустив глаза. – В конце концов, я пыталась спасти нас обоих.
– Ведьма убила бы меня, – сказал он. Голос у него был ровный; он не шевельнулся, не поднял головы. – Кодекс чести Клана Тени требует компенсации. Жизнь за жизнь. Я в долгу у тебя до тех пор, пока не смогу отплатить тем же.
Я кивнула.
– Хорошо, – тихо ответила я, осознавая всю серьезность этого заявления. Учитель Исао рассказывал мне о самураях, и я знала, как важен для них кодекс и что ему подчиняется вся их жизнь. Позабыть о долге или не вернуть его было серьезным оскорблением чести, непростительным преступлением, которое заканчивалось либо смертью обидчика, либо самоубийством опозоренного воина.
– Хорошо, Тацуми, ловлю тебя на слове, – проговорила я. – Однажды и ты меня спасешь.
Он опустил голову в беззвучном поклоне, и мы молча продолжили путь.
