двое приближенных».
Тогда-то я и поняла, что причина кроется в том, что ласки не хотят ей помогать. Эти ёкаи стали ее приближенными только потому, что она их заставила. Потому что взяла в заложники единственное существо, которое было им дорого.
Третьего камаитати.
Во всяком случае, я очень на это надеялась, хотя полной уверенности у меня не было. Да, я кинула камень на свой страх и риск, но я должна была сделать хоть что-то, чтобы освободить ласок и спасти Тацуми, который не смог бы одолеть и медведя, и ведьму. И я не придумала ничего лучше, чем обратиться к ее приближенным. Когда ведьма отбросила меня на стену и я упала на землю, я старалась оставаться в сознании и терпела жгучую боль, пока не услышала тихий скрипучий голосок, прошептавший мне на ухо:
– У нее наш брат. Она прячет его в складках пояса оби. Спаси его и освободи нас!
Я подняла голову, и перед глазами мелькнула коричневая шерсть. Я увидела, как ведьма ветра занесла над Тацуми кинжал, метя точно ему в сердце, и по моим жилам заструился страх. Времени на фокусы, на лисью магию, на иллюзии и кицунэ-би не оставалось. В голове пульсировала единственная мысль: «Надо спасти Тацуми!»
По счастливой случайности, когда мы с ведьмой повалились на землю и стали драться, я нащупала у нее под поясом что-то маленькое и твердое и успела схватить это, пока она меня не отбросила. А дальше… от воспоминаний у меня внутри все сжалось. Я нисколько не жалела о содеянном – ведьма прикончила бы нас обоих, к тому же камаитати обрели свободу. Однако это не отменяло того, что ведьма ветра погибла, разодранная в клочья собственными приближенными, и все из-за меня.
Я старалась отогнать плохие мысли, пока мы шли вдоль берега реки и искали место, где было бы удобнее влезть наверх. Когда действие адреналина поутихло, дали о себе знать многочисленные раны и ссадины. Еще я заметила дыру на черной хаори Тацуми и темное пятно, расползавшееся у него по спине.
– Тацуми! – вновь позвала я и поспешила к нему. – Погоди! У тебя кровь. Нужно сперва осмотреть и перевязать рану и только потом идти дальше!
На мгновение мне показалось, что он не остановится. Его лицо по-прежнему ничего не выражало, оставаясь маской безразличия. Но потом он коротко кивнул и подошел к тонкому ручейку, пробивающемуся сквозь ущелье. Он скользнул рукой себе под рубашку, опустился на колени и аккуратно вытащил бумажный сверток, в котором оставалась щепотка зеленого порошка.
