Юпитер Фёдорович остался непроницаем, а вот Гаврила покосился на бывшую подругу с некоторым удивлением, видимо, в его понимании, ботаником и заучкой был кто угодно, но только не я, как и слабым звеном.
Это заметил и маг, но вновь осекать ту не стал, буркнул:
- Как бы то ни было, он член команды. Решения принимал не я, а комиссия во главе с ректором.
- А, ну всё понятно, - презрительно поджав губы покивал Эма, - пролез по блату? Или денег заплатил?
Это она произнесла уже в мою сторону. На что я только улыбнулся и ответил:
- Нет, ты что, натурой отдал.
Девушка, вспомнив свою неудачную попытку отдаться натурой мне, тут же зло и страшно завращала глазами. Волосы у нее на голове приподнялись и зашевелились, словно змеи Медузы Горгоны. Так, что даже оба её одногруппника опасливо стали отодвигаться в стороны.
- А ну прекратили! - рявкнул, вмешиваясь, Угрюмый.
Встал между нами.
- После турнира хоть глотки друг-другу перегрызите, а до этого, чтобы я подобного больше не видел! Вы команда и должны работать сообща.
Убедившись, что все притихли, он добавил:
- И в первую очередь знать возможности друг-друга.
Мы были в спортивной форме, и маг первым делом погнал нас бегать вдоль стены по залу. Первым Иванова, следом за ним Горшкова, потом меня и замыкающей Эму. Та вновь попыталась что-то вякнуть против, но была тут же заткнута преподом. Он хлопнул в ладоши, и мы побежали. Сам Угрюмый остался посередине зала, следя за нами и указывая на ошибки.
- Не части Такаюки, - говорил он, - шаг шире делай, беги размеренней, иначе быстро устанешь. Мы не на скорость бежим, важна выносливость на дистанции.
- Гаврила, молодец, только руками ритмичнее, ритмичнее, и поднимись на стопе.
- Эма, отлепись от Рассказова, держи дистанцию.
И только меня он демонстративно игнорировал. Умно. Лёгкими штрихами он показал, что не слишком доволен моим попаданием сюда, но если бы стал открыто проявлять негатив то это, конечно, одобрили бы Иванов с Эмой, но не одобрил бы Горшков. Значит фокус внимания именно на нем.
Круг, затем второй, потом третий, мы упорно бежали по залу, а Угрюмый и не думал командовать стоп.
Первой ожидаемо сдулась Эма, проповедование феминизма и вегетарианства не заменят физических тренировок.
- Я больше не могу, - задыхаясь прошептала она, отваливаясь и оседая на скамейку у стены.
- Не можешь, точно не можешь? - грозно вопросил ту Угрюмый.
Буквально насильно заставил пробежать её ещё круг. Затем, когда та вовсе упала, растянувшись на полу, кивнул:
