Нина Ивановна тепло улыбнулась:
- Да. Чай особенный. Это нам моя сестра из Грузии присылает. У нее муж - потомственный чаевод. Он на вкус любой сорт назовет. А то еще скажет пересушен или нет.
- Здорово, - покачала головой Вероника.
Солнце уже зашло, перестав играть в толстом стекле аквариума.
Слабый полумрак наполнил комнату.
- Вероника, возьмите еще пирога, - предложила Нина Ивановна.
- Ну что вы, я уже съела два куска. Спасибо.
- Пирог чудесный, мама, - Владимир коснулся пальцами морщинистой материнской руки.
- Спасибо... - тихо вздохнула Нина Ивановна.
- Наша мама вообще прекрасно готовит, - проговорил осмелевший Вася, шумно прихлебывая чай.
- Ладно хвастаться-то, - усмехнулась Нина Ивановна. - Ты смотри на брюки не пролей...
- Да чего я, маленький что ли...
Вероника посмотрела на небольшую фотографию, висящую над письменным столом.
Нина Ивановна, заметив, тихо проговорила, помешивая чай:
- А это мой покойный муж. Виктор Сергеич.
И помолчав, добавила:
- Он под Севастополем погиб.
Вероника кивнула, посмотрела на Владимира. Он ответил сосредоточенным, спокойным взглядом.
Вася посмотрел в окно, за которым быстро темнело:
- Вот сейчас уже луну видно. Хотите посмотреть?
- Хотим, хотим, - кивнул Владимир, - тащи свою хуевину...
Вася быстро вскочил, громко отодвинув стул, и выбежал.
Вздохнув, Нина Ивановна подперла щеку пухлой рукой:
- Прямо Самоделкин растет. В кладовке мастерскую себе оборудовал, целыми вечерами там сидит. Приемник сам собрал, теперь вот - телескоп...
Владимир вытер губы салфеткой:
- В меня растет разъебай. Я в его возрасте тоже от техники охуевал до зеленой блевоты...
Вася вошел, неся телескоп. Подойдя к подоконнику, он поставил его и повернулся к сидящим:
- Идите сюда, сейчас посмотрим...
Вероника с Владимиром подошли.
Вася покрутил колесико настройки и кивнул:
- Смотрите...
Вероника склонилась к окуляру, посмотрела. Яркая, серебристая Луна была огромной и очень близкой. Правый край ее мутнел, исчезая в темноте.
- Ох, как здорово, - удивилась Вероника и взяла Владимира за руку. Посмотри. Это замечательно.
Владимир приложил глаз к окуляру:
- Ух ты. Красавица какая... уссаться керосином...
Они долго рассматривали Луну, Вася, улыбаясь, стоял рядом, а Нина Ивановна мыла на кухне посуду, негромко напевая что-то красивым грудным голосом...
Владимир провожал Веронику совсем поздно - автобусы уже не ходили, на улицах было пусто и темно.
Они шли обнявшись, голова Вероники, сладко пахнущая рекой, прижалась к его плечу, шаги гулко раздавались в сырой городской темноте.
