Знание-сила, 2009 № 05 (983) | страница 27
«Пурпуролицые обезьяны»
Это, например, «горные свинки», готовые целый день лежать и пережевывать сладкие зерна, которые добывают громадные «серебристые пауки», живущие с ними в своеобразном симбиозе. Пауки сплетают прочные сети, что тянутся километров на двадцать. Толщина паутинных жгутов достигает толщины телефонного кабеля. Семена и зерна, приносимые ветром, повисают в этих сетях. Вдоль паутинок, как вдоль кормушек, переползают свинки. Им не надо много двигаться. Пища, как манна небесная, сама сыплется на них. Свинка обрастает жирком, но идиллия длится недолго. Когда зверек откормится, паук съест его.
• 200 000 000 ЛЕТ СПУСТЯ. Сейчас скорость движения континентов составляет от двух миллиметров до пяти сантиметров в год. При таком неспешном дрейфе понадобится ровно двести миллионов лет, чтобы все разрозненные пока части света, составили наконец единое целое — Пангею-II. Ее северо-западное побережье покроется густыми влажными лесами. Их произрастанию способствует ветер, дующий со стороны Всемирного океана, ведь он приносит обильные осадки.
В этих лесах обитают «исполинские кальмары», весящие около восьми тонн. Эволюция, как и геология, любит повторения. Морские обитатели вновь выбрались на побережье. Сухопутные кальмары стали намного крупнее своих морских сородичей, а продолжительность их жизни достигла почти ста лет. Однако, как и прежде, жизнь, выбравшаяся из моря, сумела населить лишь узкую полоску лесов вдоль побережья. За ней — бескрайняя унылая пустыня. Ведь климат — суровый континентальный климат — в срединной части Пангеи-II совсем не благоволит ни флоре, ни фауне. Летом температура достигает плюс пятидесяти; зимой — минус тридцати. Зной и мороз попеременно мучают всех, кто решил поселиться здесь, а таких охотников немного.
Однообразие песков Срединной пустыни нарушают лишь многометровые башни, возведенные не человеком — «гигамитами», потомками термитов. Микроклимат внутри их жилищ довольно сносный. Солнечные лучи проникают сюда сквозь отдельные окошки, обогревая башни, но не раскаляя их. Целыми днями «гигамиты» бродят в поисках капелек воды. Они увлажняют ими дно башен. Там, на теплой, размокшей земле, растут водоросли. Каждая башня — это небольшой оазис посреди пустыни. Вереница насекомых изо дня в день занимается ирригацией, словно древние жители Нильской долины. Если они прекратят свой труд, пустыня возьмет верх. Оазисы погибнут. Культура гигамитов вымрет. Что побуждает их трудиться? Инстинкт? Предвидение? Коллективный разум? А что заставляло древних людей рыть каналы, сооружать плотины?
