Широкоплечий красавец на этот раз сильно смутился и даже покраснел.
- Я же сказал, это не совсем обычный сонный напиток. Ты уснешь и будешь видеть приятные сны.
- Какие сны?
- Откуда я знаю, какие. Что я девица что ли? Но никто не жаловался. Все уверены, что я первый бабник в городе. Никто кроме тебя ничего не заподозрил. А детей никаких, и никто с женитьбой не пристает.
- Ничего, ничего не понимаю, — пожаловалась Любава. — объясни по порядку.
Сольмир помолчал, потом начал, чуть смущаясь.
- Ну ты понимаешь, что если неженатый парень по бабам не ходит, то это ему в позор?
- Поняла.
- А меня эти бабы никогда не привлекали. Я не понимаю… ну одна, ну…
- Ладно, это я тоже поняла, а дальше?
- Ну я сын волхва главного, как-никак, у нас в семье старинные знания сохраняются о зельях всевозможных.
- И?
- Я не хочу сейчас семьей обзаводиться, — повысив голос, резко сказал Сольмир, — я хочу по миру поездить, людей посмотреть, себя показать. Понимаешь? Хочу греческий язык выучить. Ты же из Новгорода? Там все, говорят, грамотные. Я хочу греческие книги читать. Это такой мир! — молодой сказитель, отбросив смущение, поняв, что все равно теперь терять нечего, заговорил свободно о том, что он, наверное, никогда и никому не поверял. — А мне говорят, женись. Оставайся здесь. Паши, паси, торгуй. И появись из-за моей небрежности хоть один ребенок, мне уже не отвертеться.
- Послушай, Сольмир, но ведь ты можешь быть купцом. Будешь ездить по разным странам…
- Поездил уже, — с горечью ответил сказитель. — Дальше караван-сараев нас не пускают. Чтобы выйти нормально во внешний мир нужно знать грамоту, знать языки тех народов, с которыми общаешься. И ведь это нетрудно. Но у нас же убьют любого, кто даже подумает о том, чтобы освоить грамоту. От грамотности, видишь ли, только разрушение обычаев.
- Поняла. И что же ты придумал?
- Я даю женщинам зелье, от которого они не засыпают, а дремлют. И снится им то, что там у них в голове присутствует. Я жду, пока они заснут, глажу по голове, или по ножке там. И ухожу. А они просыпаются, полностью уверенные, что все было как должно. Ни одна еще храбрости не набралась, пожаловаться.
- Сольмир, ты рискуешь. У вас разве нет таких бабок, которые девок от женщин отличают?
- Ты что, Любава! У нас нет таких девок, о которых ты говоришь. Купальская ночь-то на что? Нельзя не пойти на Купалу. Хочешь плодородия земле и деток в семье, пойдешь как миленькая.
- Тогда это еще больший риск. Они же могут сравнить, как это бывает по-настоящему и после общения с тобой, — с бесстрастием совершенной невинности изрекла Любава. Ее собеседник неопределенно хмыкнул.
