- Сдаём бельё, поезд прибывает на станцию конечную! – Я толкнул друга в плечо.
- Это что уже Вильнюс? – Вадька посмотрел в осеннюю темень за окном осоловелыми глазами, затем бросил мутный взгляд на меня и помотал головой. – А-а! Представляешь, приснилось, что мы на гастроли поехали. А где этот, чудик?
- Зёма у Маши остался, - я пожал плечами.
- Зёма? - Бураков похлопал ладонями себя по щекам. – Да, нет! То был не он. Присниться же ерунда всякая.
В квартире меня встретила обстановочка, к которой я уже стал постепенно привыкать. Если вчера на кухне две театральные грации сидели под магнитофон и шампусик, то сегодня посиделки совершались под гитару. Причём хрипловатым баритоном развлекал барышень сам Владимир Высоцкий.
Я поля влюбленным постелю,
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу — и значит, я люблю!
Я люблю — и, значит, я живу!
Финальный аккорд вылетел из-под руки поэта, точнёхонько с моим появлением в маленькой хрущевской кухоньке. «Вторая рубашка пошла», - мысленно проговорил я, когда увидел Нину Шацкую в моей новенькой домашней веще, купленной сегодня утром. Так как первая окончательно перекочевала в гардероб Светы Светличной. Так никаких рубашек не напасёшься! И самое главное никого это не волнует! Обнаглели и чувствуют себя, как дома!
- Ты где застрял?! – Загудел бард. – Уже час, как твои танцульки должны были закончиться! У нас завтра же премьера!
- А у меня завтра жеребьёвка баскетбольной Евролиги, - отмахнулся я.- Люди приедут из Праги, Берлина, Варшавы, да много ещё откуда. Так что с того?
- Мы тут рубашку ещё одну твою взяли для Нины, - улыбнулась Светличная.
– Мы потом постираем, - сказала Шацкая, поправив подол моей шмоточки, которая по длине тянула максимум на мини юбку.
- Поесть приготовили? – Мне захотелось за что-нибудь девушек, которые тырят мои рубашки, отчитать.
- Суп-лапша с курицей, - немного обиделась Света.
- Да погодите вы с курицей! – Завёлся Высоцкий. – Нам песню нужно новую к завтрашнему дню сочинить! Раз «Охоту на волков» нельзя, давай садись, помогай придумать, что можно.
- Пусть сначала поест, - остудила рабочий порыв поэта Нина. – Видишь, какой злой. Сейчас подобреет.
В принципе Шацкая была права. После супа-лапши с курицей, минут через двадцать, меня самого потянуло на сочинения новых песен. Девушки, чтобы не мешать творческому процессу, удалились в гостевую комнату, где в сотый раз устроили прогон юмористического номера про «Аваса». А Владимир Семёнович, взяв пару блатных аккордов, сказал:
