Юре тоже пришлось немного потолкаться, потому что защитник «Кировца» буквально, как клещ вцепился в него клюшкой. «А между прочим, товарищ судья в нулевые за такое будут давать две минуты!» - подумал я, разогнавшись в открывшийся мне проход по левому краю. Корнеев убрал шайбу под себя, где я её и подхватил.
- А-а-а! – Заревели на трибунах болельщики, предчувствуя забитый гол.
Я по диагонали пошёл на ворота ленинградцев, потом довернул корпусом вправо, вытянув на себя вратаря и защитника и, с неудобной руки, подкидкой, набросил шайбу на котящегося параллельно Севу Боброва. Дальше всё было делом техники. Шлёп и чёрный резиновый диск затрепетал в сетке ворот.
- Го-о-ол! – Закричали зрители с мест.
- Давай Бобёр! – Орал седовласый болельщик с первого ряда.
Мы с Корнеем без особых эмоций поздравили Севу с заброшенной шайбой и поехали на смену. На механическом табло вылезли цифры 4:3 в пользу «Молота».
- Давай в следующий раз сыграем зеркально, - предложил Бобров. – Так же заедем, но с моего левого края в зону атаки.
- А я замкну, - улыбнулся Корнеев.
- Юр, давай без самодеятельности, - хмыкнул я. – Я на тебя прострелю, а ты скинешь по центру на накатывающегося Севу. Всеволод Михалыч кладёт шайбы лучше, чем рукой.
- Я тоже хорошо кладу, - обиделся Юра Корнеев.
- Кладёшь то ты хорошо, - хохотнул я. – Только иногда мимо перекладываешь.
- Балаболка, язык без костей, - пробурчал Корней.
- Смена! – Вновь гаркнул мне в ухо Костарев.
Правда, когда мы выкатили на лёд, вбрасывание было уже в зоне атаки.
- Гаврила! – Услышал я со скамейки запасных «Кировца» голос их тренера. – Не можешь выиграть вбрасывание, дай ему как следует! Сколько можно…
- Вроде тебя бить хотят, - улыбнулся Корнеев.
- Только не по лицу, мне ещё на гастроли ехать в Прибалтику, - пробормотал я.
- Давай Бобёр ещё банку! – Закричали на трибунах. – Шайбу! Шайбу! Шайбу! – Раздалось дружное скандирование с противоположной стороны.
Судья встречи въехал в левый круг вбрасывания. Я же встал на точку напротив этого самого Гаврилы. Хоккейный снаряд из рук судьи резко полетел вниз. Моя реакция вновь оказалась выше, и черный резиновый диск отскочил на клюшку Боброву. И тут я увидел, что Гаврила взяв клюшку за черенок двумя руками, как это делают при жиме штанги, со всей удалецкой дури двигает мне примерно в район скулы. Я резко присел. И грубиян с клюшкой просвистел над моей головой, после чего я так же резко разогнулся. Красивейший кульбит, который в народе называют - «мельница», тело ленинградского хоккеиста завершило, хряпнувшись спиной на лёд. Силовой приём, что характерно выполненный без нарушения правил, был встречен зрителями в растерянном молчании.
