В одних трусах я прошлёпал на кухню, и только воткнул открывашку толстым лезвием в консервную банку, как зазвенел входной звонок. «Кто стучится в дверь ко мне, с автоматом на ремне?» - пробухтел я себе под нос.
- Кто стучится в дверь ко мне?! – Выкрикнул уже с порога дома.
- Богдаша! – Услышал я знакомый голос с хрипотцой. – Открывай свои!
- Кто свои? Назовись! – Я накинул в сенях на голое тело телогрейку.
«Если свои пришли с дамами, то неплохо бы ещё натянуть штаны», - подумалось вдруг.
- Это Высоцкий и Трещалов! – Крикнул из-за забора голос без хрипотцы.
- Ну что за срочность? – Недовольно сказал я, топая к калитке в одних трусах и ватнике. – Неужели заслуженных артистов РСФСР дали после спектакля?
- Лучше! – Во двор заскочил Володя Высоцкий, тряся помятой «Правдой» в руке. – Точнее, хуже.
- Херово дело, - пробурчал Володя Трещалов.
В доме, пока Вадька кипятил чайник, а оба артиста сыпали проклятьями, я по диагонали посмотрел статью в газете под названием «Звенящая пошлость!» Спектакль «Иронию Судьбы» обвиняли во всех смертных грехах. Писали, что он не смешной, аморальный, потакает низменным людским инстинктам. А главного героя пьесы за половую распущенность просто необходимо вызвать на партсобрание, как следует проработать и поставить на вид. В общем, спектакль, в котором воспевается пьянство и который растляет нашу молодёжь, срочно требуется закрыть. Ни про актёрскую игру, ни про песни и стихи, что звучат в пьесе, не было сказано ни слова.
- Ясно, - грустно пролепетал я. – Если очень захотеть, то можно «докопаться» и до телеграфного столба. Кто автор этой херни? Тут кусочек оторвался.
- Кто, кто? – Махнул рукой Трещалов. – Олег Николаевич Ефремов, руководитель «Современника».
- Они у нас в субботу вечером на спектакле были, - пророкотал, сжав кулаки Высоцкий.
От этой новости, мне стало не по себе, потому что когда бьют свои – это гораздо больнее. Вадька принёс чайник, и мы разлили по чашкам чай, а в вазочку насыпали задеревеневшие баранки, которые можно было употреблять лишь после предварительного окунания в кипяток.
- Давайте ему морду набьём, - заговорщицким шёпотом предложил Владимир Семёнович.
- Я согласен! – Поднял руку Владимир Леонидович.
- Не, не, не, - замахал я руками, - мордобоем делу не поможешь.
- Это даже как-то не интеллигентно, - согласился со мной Вадька Бураков.
- Да, к людям сейчас нужно относиться помягче, а на вопросы смотреть поширше, - пробормотал я. - Стойте! А у «Современника» есть какие-нибудь проблемы?
