— Кто, ты выкрутился? — ядовито переспросила Алият, и Ар‑Шарлахи вздрогнул. Оказывается, последнюю фразу он произнёс вслух. Плохо дело… Так, глядишь, скоро бормотать начнёшь без умолку, вроде того старикана с торговой каторги…
— Выкрутился он! — злорадно продолжала Алият. — Нет уж! Вместе бежать помогали — вместе и отвечать будем!..
— Что?! — страшным шёпотом переспросил Ар‑Шарлахи и медленно поднялся на ноги. Алият вскочила, вжалась спиной в угол. Глаза её, однако, по‑прежнему были бесстрашны.
Несколько секунд прошло в напряжённом молчании.
— Дура! — буркнул наконец Ар‑Шарлахи и снова сел. — Кто тебе поверит?
Подумал и добавил в отместку:
— И вообще… Вот узнает Шарлах, что ты в яме под меня легла…
— А я ему не скажу, — успокоила Алият, тоже опускаясь на пол.
Ар‑Шарлахи заморгал.
— Ого! — проговорил он чуть ли не с уважением. — Так ты с ним ещё надеешься встретиться?
— Шарлах своих не бросает, — надменно проронила она. — Не то что вы, слизняки…
* * *
Оба успели проголодаться к тому времени, когда за дверью снова зазвучали тяжёлые шаги стражников. Звонко щёлкнул иноземной работы замок, скрипнули петли, упало узкое полотно света.
— Выходи по одному!
Первым, на правах мужчины, вышел Ар‑Шарлахи и, к своему удивлению, опять был связан. Накрест захлестнув запястья, стражник затянул узел потуже и повернулся к переступающей порожек Алият. Ещё один ловкий захлёст другого конца всё той же верёвки, и пленники оказались в прежнем положении.
— Да погодите… Я же… — начал было Ар‑Шарлахи, но ему приказали замолчать и накинули на шею уже знакомую петлю.
Затем без особых церемоний связанных вытолкнули в судейский дворик и поставили перед досточтимым Ар‑Маурой. Судья собственной тени был мрачен как никогда. Вдоль глинобитных стен, выложенных голубыми с пунцовой прожилкой изразцами, выстроились голорылые стражники. Зеркальные щиты казались окнами, каждое из которых было прорезано в точно такой же дворик, где точно так же восседал на высоком резном стуле грузный судья и стояли у него за плечом начальник первой стражи и секретарь — оба очень бледные, с поджатыми решительно губами. Точь‑в‑точь мраморное изваяние Улькара, что возле фонтанчика.
Судья поднялся и выпрямился во весь свой внушительный рост. Такое случалось нечасто — разве что при оглашении очередного указа государя. Непостижимого и бессмертного.
— Ожидающая справедливого приговора Алият!
Ар‑Шарлахи почувствовал, как напряглось в ожидании тело стоящей рядом с ним женщины. Не будь он столь озабочен собственной судьбой, сердце его, наверное, стиснулось бы от жалости к этой кобре. Несмотря ни на что.
