…В себя он пришёл довольно быстро. Горло — пережато, над ухом — злобное быстрое дыхание. Память не утратила ни момента из того, что произошло. Бродяга с грубым властным голосом воспользовался его именем и был отпущен на свободу. Да что же это они, одного узника от другого отличить не могут?.. Ах да, стражники же сплошь голорылые, мы для них все на одно лицо… Тем более ночью… Ар‑Шарлахи дёрнулся, и затяжка на горле стала жёстче. Закричать? Бесполезно… Раскормленный, как горожанин, подросток был, конечно же, слабее, но позиция его была куда более выгодной.
«Идиоты!.. — в отчаянии подумал Ар‑Шарлахи. — Идиоты!.. Всё равно ведь всё выплывет наружу… Ар‑Маура знает меня в лицо…»
Подросток, лежащий у него на спине, судорожно заёрзал, занимая положение посподручнее, и что‑то в движении этом поразило Ар‑Шарлахи… Да ослепи тебя злая луна! Какой подросток? Какой, занеси тебя самум, подросток? Как можно было этот слегка охрипший высокий голос принять за ломающийся мальчишеский?.. На спине Ар‑Шарлахи лежала женщина, одетая по‑мужски! Лежала — и то ослабляла, то затягивала удавку…
Ну уж этого он никак стерпеть не мог! Испустил короткий стон и обмяк, как бы снова лишившись чувств. Удавка мигом ослабла, и Ар‑Шарлахи тут же вскинул руки к горлу, успев запустить пальцы под тонкую жёсткую верёвку. Упёрся лбом в песок, стал на колени, качнулся обманно влево, а потом резко повалился на правый бок, придавив плечом руку душительницы. Последовал приглушённый кошачий взвизг, а затем удар растопыренными пальцами в прикрытую повязкой щёку. Должно быть, метила в глаза, но в темноте промахнулась… Ар‑Шарлахи схватил гадину за плечи и вмял спиной в песок. «Придушу!» — задыхаясь, подумал он, но тут маленькие сильные руки сорвали с него повязку, а в следующий миг Ар‑Шарлахи был атакован самым неожиданным образом. Смутное пятно лица метнулось навстречу, и рот узника внезапно ожгло жадным поцелуем.
— Хочу!.. Хочу!.. — застонала она. — Какой ты… сильный!..
Яростным движением он сбросил с шеи удавку, но вот оторвать от себя незнакомку оказалось куда труднее.
— Пусть!.. — стонала она. — Пусть… уходит… Пусть!..
Да будет тому свидетелем разбойничья злая луна, но Ар‑Шарлахи так и не понял, каким образом могло случиться, что их смертельная схватка перешла в схватку любовную. Он был настолько ошарашен этой внезапной сменой тактики, что вскоре ничего уже не соображал… Причём стоило опомниться хотя бы на миг, как страсть незнакомки вскипала с удвоенной силой, и Ар‑Шарлахи вновь терял голову. Чувство времени он при этом, естественно, утратил. Когда же они наконец, тяжело дыша, поднялись с измятого песка и, отступив на шаг, уставились друг на друга — в каменный колодец уже лился серенький предутренний свет.
