Возле моего подъезда Тамара вспомнила, что еще не кофейничала, и я с радостью пригласила ее на торжественное вскрытие пачки «Якобса».
За второй чашечкой мы обе разнежились, и начался обычный дамский треп. Я — то человек по натуре довольно болтливый и в этот раз тоже не удержалась и рассказала про свои объявления. Из одиннадцати объявлений моя визави одобрила лишь одно — в «Авизо».
Почитаем вместе ответы, посмеемся, — сказала она, — а вот в Германии…
И поведала мне страшилку о том, как знакомая ее знакомых поехала в Германию выходить замуж, но что-то там не заладилось, и она вернулась не солоно хлебавши, да еще и со страшной обидой на всех немцев и на заграницу вообще.
— Давай я тебя с ней познакомлю? Пусть сама тебе все расскажет, — предложила Тамара.
Я отказалась. Меня мало интересовали чужие проблемы — своих вполне хватало. Тем более несостоявшаяся фрау N, насколько я поняла из Тамариного рассказа, вовсе не была вожделенной невестой для среднестатистического немецкого холостяка. На ее иждивении была матушка и дети, к тому же, могу дать голову на отсечение, она не знала немецкого языка. Иначе говоря, партия незавидная, даже если предположить, что внешними данными она затмевала Шарон Стоун.
— Ну почему она языка не знает? — вступилась Тамара, — она и в школе и в институте немецкий изучала.
О-о-о! — взвыло мое самосознание. Любимая тема: владение иностранными языками. Я уже давным-давно уразумела, что, по мнению абсолютного большинства обывателей, если кто-то в школе, скажем, учил английский, то он его знает, т. е. он им владеет, И уже бесполезно разъяснять, что знание пары десятков заученных иностранных слов — это не владение языком. Зачастую и выпускники языковых ВУЗов не способны воспринимать на слух изучаемый ими язык, тем более если на нем говорит носитель этого самого языка.
Разговор наш понемногу увял, больше вроде обсуждать было некого, Тамара докурила сигарету и, обвешавшись пакетами, полезла к себе домой кратчайшим путем — через балкон.
* * *
Я же перемыла все чашки и удобненько устроившись в кресле, стала мечтать об импортном богатее, который совершенно случайно прочитает мое объявление и напишет мне письмо, а потом обалдевший от правильности моего письменного немецкого и моего интеллекта (а уж им-то я блесну, можете не сомневаться), этот самый заграничный жених примчится ко мне на крыльях зарождающейся великой любви. А я буду неприступной, и тогда он бросит к моим ногам всю свою недвижимость и наличность, начнет возить меня по европейским столицам, курортам Ривьеры и экзотических островов. До шиншилловой шубы и бриллиантов я домечтать не успела — кто-то позвонил в дверь. Всяческие звонки я ненавижу лютой ненавистью еще с раннего детства. Будильник вырывал меня из теплой постели по утрам, потому что моей маме было скучно делать зарядку одной, и она поднимала меня. В школе ненавистные звонки на урок не давали сначала доучить не выученное дома стихотворение, а затем в старших классах — прерывали не самом интересном месте разговор с мальчиком из параллельного класса. Звонки на первой в жизни самостоятельной работе (а надо сказать, что директором там был отставной полковник, бывший НКВД-ист из Сибири, и поэтому начало и конец рабочего дня, перерыв на обед и еще два технических перерыва обозначались в пространственно-временном континууме при помощи оглушительно громких пронзительных звонков. Как сказал один из моих знакомых, зашедший за мной в конце рабочего дня, звонков тюремного распорядка), приносили море неприятностей, если не дай Господь, поднимаешься из курилки через пару секунд после звонка. Либо по звонку не покинешь помещение, если это технический перерыв.
