— Тогда диктуй номер телефона. Я пробью адрес на компьютере.
— Я и номера не знаю…
— Ну ты даешь, подруга! И у меня АОН не сработал… Знаешь, что мы сделаем? Перезвони мне минут через двадцать на другую квартиру. Там АОН более чувствительный. Договорились?
— Я не знаю номера никакой другой квартиры.
— Так записывай! — он продиктовал мне номер. — Все, я пошел туда. Жду твоего звонка!
* * *
Эти двадцать минут я использовала максимально с толком: Собрала в сумку все свои пожитки и сделала бутерброд с сыром внушительных размеров. Как и всегда в критические моменты жизни в моем довольно небольшом теле проснулся чудовищный аппетит. В такие моменты меня бы на международные конкурсы по обжорству посылать! Я уж точно прославила бы нашу державу! Торопливо пережевав первый кусок бутерброда и отложив его в сторону, я направилась в ванную, вспомнила случайно, что чуть — ли не сутки в зеркало не смотрелась. Хорошо бы подкраситься… Звук поворачивающегося в замке ключа застал меня за попыткой накрасить губы кирпично-красными жирными румянами, баночку с которыми я обнаружила на полочке над умывальником. Я тихонечко притворила дверь в ванную, благословляя в душе свою лень, свет в ванной включить мне было лень, тем более из окна в нее попадало достаточно света, чтобы разглядеть в зеркале лицо и при этом не испугаться. Через узенькую щелочку я пыталась увидеть нежданного гостя. То, что это не Вадим я поняла сразу. Вадим дверь открывает обычно уверенно и довольно шумно. А этот открывал осторожно и старался при этом произвести как можно меньше звуков. Однако, видно мне было плохо, только фрагменты одежды: кусок свитера немыслимой расцветки и брюки из серого крупного вельвета. Судя по одежде, бандит, решила я и в голове моей начали возникать жуткие картины расправы надо мной… И вдруг я услышала знакомый голос.
— Марина, где вы?
Я выбежала из ванной и столкнулась с Иваном Сергейченко. Теперь мне стало понятно, почему в щель я могла наблюдать только фрагменты гостя. Сергейченко просто невозможно было разглядеть целиком в узенькую щелку на набольшом расстоянии, слишком уж он был большой.
— Ну, слава Богу! Хоть вы появились… — в моем голосе прозвучала изрядная доля укоризны. — Я сижу уже целые сутки одна в чужой квартире. Мне строжайшим образом запрещено подходить к телефону и общаться с кем бы то ни было. При этом Вадим куда-то исчез, не оставив никакой весточки о себе. И что же мне делать? Звонить самой нельзя. На чужие звонки тоже нельзя отвечать. И из квартиры не выходить…
