— Мона… Чижик… Кис-кис-кис…
Так я добралась до берега Днепра. Кошек нигде не было. Я повернула направо к зарослям кустов акации. Там вроде было потише. Вся база отдыха гремела, сверкала, пела, разговаривала. Отдыхали все. Кроме моих кошек. Непривычные к такому шуму и такому скоплению людей, они скорее всего нашли укромный уголок и спрятались. Хорошо, что на улице довольно тепло, они хотя бы не мерзнут. Ага, вот они где, голубчики. Среди кустиков виднелся Монкин белый хвост. Я замедлила шаги, чтобы не спугнуть свою красавицу, и постаралась, как можно тише подобраться к кошке. Все равно придется хватать за хвост, иначе убежит с перепуга. Я затаила дыхание и, присев, схватила Монкин хвост… Мой оглушительный крик на мгновение перекрыл все остальные шумы на базе отдыха. Почти мгновенно вокруг меня образовалась толпа из подвыпиших и перепуганных людей. Я пятилась от кустов, не в силах оторвать глаз от белого пятна между двумя кустами… Кто-то догадался сбегать за фонариком и направил свет в сторону кустов, Теперь стало ясно видно белый узкий рукав и скрюченные мертвые пальцы. Люди стали доставать из карманов мобильники. Потом некто не очень пьяный и самый сообразительный предложил, чтобы звонил кто-нибудь один.
* * *
Милицейский джип приехал на удивление быстро, словно стоял где-то в кустах неподалеку от базы. Меня опрашивали все от сержанта в новой форме украинской милиции до следователя в штатском. Я рассказывала все честно. Как я искала кошек, как приняла рукав белого пиджака за пышный хвост своей кошки. Те, кто меня в данный момент не опрашивал, были в зарослях акации, ярко освещенных фарами джипа и мощными лампами, принесенными вместе с удлинителями из соседних домиков. Скорая приехала почти через час после вызова. Все, впрочем, нормально. С какой стати они должны торопиться к трупу! Толпа любопытствующих примолкла, и подвинулась ближе к машине скорой помощи, когда тело стали выносить из кустов. Я даже особо и не смотрела в сторону носилок, на которые укладывали бедолагу. Я знала, кто там лежит. В данном случае вовсе не надо было быть гением криминалистики, нужно было просто быть мной, чтобы с уверенностью сказать, что убитая — это светловолосая Ирина. А из этого факта можно было сделать два очень важных для меня вывода. Первое — она не была главной фигурой в круговерти смертей вокруг меня, второе — непременно найдется какая-то улика, которая будет указывать на меня. К этому я уже привыкла. Труп Швертфегера в парке рядом с моим домом, его бумажник и вовсе у моего подъезда, визитная карточка в журнале на моем столике. И все это после того, что именно я должна была вечером с ним встретиться. Ну, ладно, Швертфегера я хоть раз видела, хоть мельком, но все же видела. Пайера я не видела никогда, если не считать фотографии, найденной Вадимом на холодильнике в Сашином домике. Но это не помешало его трупу найти свой последний приют в моей кладовке в подвале, причем он, этот самый труп, сумел каким-то образом подбросить свою запонку в шкатулку с моей косметикой. А теперь я могла предположить, что в руке таинственной блондинки зажата записка примерно такого содержания; «В моей смерти прошу винить Марину Лисину, проживающую по адресу… , паспорт серии… , в настоящее время вы можете найти ее в домике под номером… , на данной базе отдыха».
