Ворота были закрыты на символический замок. Один из тех которыми иногда украшают почтовые ящики в подъездах пятиэтажек. Даже я при небольшом усилии смогла бы открыть его. Однако Вадима это не заинтересовало, он преспокойненько повернул назад к домику, ничуть не обеспокоившись, что мы с кошками от него отстаем. Перед самым домиком он вдруг остановился и, обернувшись так, чтобы я его видела, приложил палец к губам. Я остановилась и прислушалась. Ну, хоть бы шорох, какой! Я ничего не услышала. Но тут мой Чиж зашипел и бросился к кусту с отвратным воплем. Из-под куста выскочил противнику навстречу беспризорный «матроскин» и полетели в воздух клочья. Мона присела рядом с моей ногой и с достоинством наблюдала. Это был первый в ее жизни турнир за право обладания ей. Побеждал Чиж, он был более сильным и вообще «матроскин» явно промахнулся с весовой категорией. Вскоре полосатый забияка с позором покинул поле битвы, оставив на нем клочки серой шерсти и ликующего Чижа. Триумфаторами мы вступили в домик. Правда, Вадим чертыхнулся в адрес моих кисок, и без них мол весело. Мы были похожи на людей много лет проживших под одной крышей. Порядком друг другу поднаскучивших. Я разделась и молча стала стелить себе в маленькой спальне, Вадим включил телевизор и углубился в какой-то боевик. Легла я с книжкой, но читать не могла. Сначала я ждала, что Вадим вспомнит, что совсем рядом с ним в постели лежит молодая дама, но постепенно мысли мои сконцентрировались на подвальной находке моего детектива.
Честно говоря, я знала о кладовке в подвале. Вернее о том, что она мне полагается, Тамара меня об этом проинформировала года три назад. Но все равно мне нечего было в ней хранить, и я предложила Тамаре использовать ее по своему усмотрению. Если моя память меня не подводит, она хотела сложить там чью-то мебель. То ли на время ремонта у хозяев, то ли на время их отъезда. Но это было три года назад. А что происходило в моей кладовке с тех пор — огромная тайна. Такая же, как и все происшествия последнего времени.
Мона уютно свернулась рядом со мной и похрустывала, засыпая. Звуки, производимые кошкой, погрузили меня в приятную дремоту, Я пыталась не заснуть, но это оказалось мне не по силам…
* * *
… Болело горло. Голова была неподъемная. Словно тяжеленный раскаленный валун она вдавилась в подушку и мало того, что не хотела подняться, но и думать тоже была не в состоянии. Ну вот, приехала. Давненько я ангиной не болела, аж месяца четыре! Как раз теперь мне ее и не хватало для полноты ощущений!
