Мужчина внимательно посмотрел на меня, дожимая поршень шприца, и спросил:
— У вас валерьянка есть? Или капли Зеленина? Накапайте себе капель тридцать и постарайтесь уснуть…
— А… — он махнул рукой. — Где у вас аптечка? В ванной или в холодильнике?
Но ответить я не успела: с балкона раздался шум и на пороге комнаты образовался шкафоподобный милиционер. Из-за него выглядывал Вадим…
— Это сын? — спросил милиционер, глядя на Темку.
— Да, это он, — ответил Вадим.
— Что, доктор? Говорить он может?
— Вряд ли. Мы его везем в Медгородок. Все сведения можно будет получить в регистратуре приемного покоя.
— С вами поедет сотрудник, — сказал милиционер. И в комнату теперь уже со стороны коридора вошли двое: один в белом, другой в милицейском. Они подхватили Темку с двух сторон и поволокли из квартиры…
— С носилками здесь не развернешься, — извинился ни к тому, ни к сему врач, — А вы все же выпейте валерьянки, да и ложитесь. Утром уже полегче будет… Вадим закрыл за ним дверь и встал в дверном проеме.
— Где у тебя валерьянка?
— Не надо пока, — заявил трехстворчатый шкаф в милицейской форме, Я была почти уверена, что где-то подмышкой на его кителе красуется инвентарный номер казенной мебели, выведенный, как у нас раньше практиковалось, масляной краской для полов.
— Присядьте, пожалуйста, — сказал он, хотя я уже и без того не могла держаться на ногах и почти упала в кресло, — Назовите себя.
— Лисина Марина Львовна, — и далее по привычке все остальные паспортные данные. Научилась уже в кабинете Скоропада. У меня не было сил чему-либо сопротивляться, и я послушно делала то, что от меня требовалась…
— Расскажите мне, где вы были сегодня днем. Постарайтесь поточнее называть время. С кем вы были?
Я рассказывала. Милиционер писал. Вадим стоял возле балконной двери и курил. Что-то он слишком много курит сегодня.
— Когда вы в последний раз видели соседку?
— Позавчера. Она вешала на балконе белье… Да скажите, в конце концов, что вообще происходит! — не выдержала я. — Что случилось? Что с Темкой? Почему это он в шоке?
Милиционер уставился на меня, потом медленно перевел свои коровьи глаза на Вадима. Тот молча кивнул.
— Ваши соседи были мертвы, когда мальчик пришел домой…
Дальше я ничего не услышала. Вот уж никогда не думала, что у меня такие слабые нервы. Я, оказывается, потеряла сознание… Нашатырь, видно, поднесли к моему носу уж слишком близко. Я непроизвольно отдернулась и больно ударилась головой о стенку. Кресла у меня низенькие, спинка почти вровень с подлокотниками — такие себе пухлые коробочки. Вадим обеспокоенно поглаживал меня по руке и что-то говорил милицейскому шкафу. Потом мы остались с Вадимом одни. Он попытался уговорить меня лечь в постель, но я потребовала, чтобы он мне все рассказал. Однако сначала мне пришлось выпить неслабенькую дозу валерьянки.
