Белая стая | страница 22

— Ей, конечно, нужен индивидуальный отдых! — заявила бабушка. — И я ей этот инди-ви-дуаль-ный отдых обеспечу!

Бабушка советовалась со знакомой молочницей, с кем-то списывалась… Ведь это благодаря бабушке Света очутилась здесь, в Дымове, в избе Матрёны Ивановны, свинарки совхоза «Заря».

Любит бабушка свою внучку — в этом нет сомнения. Однако без конца устраивает ей несправедливости. Несправедливостей от бабушки Света натерпелась столько, что в десять товарных вагонов не уместить. А товарные вагоны гораздо просторнее пассажирских: там нет полок для лежанья.

Вот, например, на улице сухо, дождь пойдёт, может быть, послезавтра — не раньше, а бабушка требует, чтобы Света надела галоши. Или гуляет она со Светой в солнечный день на Кировских островах, все дети на километр вокруг едят мороженое, а Свете бабушка не разрешает: «Нельзя! Горло простудишь!» Да что говорить — на каждом шагу несправедливости. Но уж такой несправедливости, какую бабушка в это утро сотворила, Света даже от неё не ожидала. Просто вопиющая несправедливость!

Около часу дня Света плотно пообедала, сказала «спасибо», встала из-за стола и надела шляпу.

— Вот как покушала славно! — радовалась бабушка. — Что значит воздух деревенский, сразу аппетит улучшился. А ты куда это собираешься?

— Как куда? В летний утиный лагерь пойду.

— Да ведь ты там вчера была. И позавчера. И третьего дня…

— Работать, — важно сказала Света, — каждый день полагается.

Бабушка так и подпрыгнула на табуретке, на которой сидела.

— Как работать? Разве ты на работу нанялась? — И стала смеяться.

Света обиделась.

— Не нанялась, а попросилась. Мне звеньевая Глаша разрешила звену помогать. Что тут смешного?

Бабушка во все глаза смотрела на Свету:

— И что же ты там делаешь?

— Корма́ раздаю.

— «Корма́»! — фыркнула бабушка. — Скажите, пожалуйста, как ветеринар выражается.

— При чём тут ветеринар? Какая ты бабушка! Ещё воду ношу.

У бабушки очки были на лоб подняты. Тут глаза у неё тоже на лоб полезли — к самым очкам.

— Таскаешь вёдра с водой?! После болезни!

— По половинке ведра. По полному Глаша сама носит. И мальчишки. Только не Витя.

— Никакой Витя меня не интересует, — отрезала бабушка. — Так вот, матушка, мой тебе сказ: ни к каким уткам ты больше не пойдёшь!

— Я в летний лагерь не пойду?

— Ни в летний, ни в зимний не пойдёшь!

Света ещё не плачет, ещё на бабушкину сознательность надеется. Говорит решительным тоном:

— Я, бабушка, взялась помогать! И теперь уже неудобно мне отлынивать. И даже невозможно.