Улыбка прощальная ; Рябиновая Гряда [повести] | страница 78

— Бог-то терпит, терпит да и возъярится. С ём шутки плохи. Напустит, как в двадцать первом, сушь, пожжет хлеба… — Колокол зацепился краем за выступ колокольни и начал опрокидываться. Старик вскинул палку и тоненько, надтреснуто закричал, чтобы тянули назад.

— А вы там, вверху, раззявы снулые, меренье, чего глядите. Шестом его, шестом подталкивайте, он и пойдет как надо.

Только опустился колокол наземь, люди окружили его, дивились медной громаде.

— Здоров.

— Опять на медяки ежели, тыщ десять выйдет.

Смельчаки полезли на колокольню и на большой купол кресты сымать.

Дома у нас что ни день споры. Тятенька горой за церкви, в обиде он и на Сергея.

— Коли власть ему дадена, мог бы крестоломов этих и осадить.

Мама тоже его не хвалит. Я говорю, что Сергей тут неповинен: прихожан стало всемеро меньше прежнего, чего же церквам пустовать.

— Ну да нечего, — поддакивает мне Витька, — клуб когда еще выстроят, а тут сцену да стульев наставить, и готово.

И Проня заодно со мной.

— Живые картины будут показывать, — говорит она и опасливо следит за тятенькой, не хватается ли за ремень.

Скоро привыкли, что в одной из кряжовских церквей заливается школьный звонок и гулко отдаются под сводами ребячьи голоса; в другой жужжит волшебная машина— зовут ее кинематограф — а на белом полотнище целые романы в лицах: приключения багдадского вора, закройщика из Торжка, печальные истории смешного неудачника Чарли Чаплина, потешные выходки Пата и Паташона; в третьей репетируют «Любовь Яровую» и бывший дьячок этой церкви, горбатый, в очках, с реденькой бородкой, играет сторожа Чира.

Привыкла и мама. Кой-как я уговорила ее сходить со мной в кино. Крутили «Потомка Чингиз-хана». Картина показалась ей ни с чем не сравнимым чудом. Люди скачут на конях, стреляют, как есть живые, только и разница, что не слышно.

С тех пор и повелось: приедем с мамой в Кряжовск, получим хлеб и что положено по карточкам, я сменяю книжки, можно бы и домой. Мама глядит на самодельную афишу на заборе и с заминкой спрашивает, что тут написано. Читаю вслух, что идет новая картина «Праздник святого Йоргена».

— Эту поглядеть надо, — решает мама, — про святого. Что сумки у нас, чай, ничего?

— Ничего, — говорю. — Не в первый раз. Да и знают, кем ты председателю Залесову приходишься. Али не замечаешь, с каким к тебе уважением?

В притворе церкви я покупаю билеты. Пока стою в очереди, мама оглядывает стены и своды, замазанные мелом; отыщет чуть проступающий лик святого и крестится на него. Погаснет свет в зале, опять покрестится. Мне объяснит сконфуженным шепотком: