Улыбка прощальная ; Рябиновая Гряда [повести] | страница 60

— На пару деньков к вам, — объяснил он свой неожиданный приход среди недели. — Рыбки думаю половить.

— Ну, ну, — гудел в бороду тятенька. — Ежели с подпуском, к Нерядовской косе пройди, там лещ хорошо берет.

— И я пойду, — вызвался Витька.

— Поймаешь с тобой, — недовольно возразил Иван. — Мешать только будешь.

Витька — смола, от него не отвяжешься.

Под вечер принесли с пяток тощих плотичек на бечевке. Иван винил в неудаче Витьку и обещал дать ему пинка, если он и завтра увяжется.

На другой день мы с мамой ездили на лодке в Кряжовск. Маме надо было купить муки, мне сменить книжки.

На обратном пути в полуверсте от дома глядим — Витя. Бредет по приплеску и нехотя, видать уж давно, хнычет.

— Что ты? Кто тебя? — встревоженно окликает его мама и правит к берегу. — Упал, что ли?

Лодка ткнулась в песок. Витя залез к нам, деловито спросил, что купили, и поддал реву.

— Не упал… Ванька меня. За ухи. И пинка дал.

Мама кулачком пригрозила Ивану.

— Вот я его! За что он тебя?

— Не знаю-у…

— Рыбу опять мешал ловить?

— Там и рыбы-то нет. Одни лягушки.

— Где там?

— В бане. Колотит он там чего-то. А я полез, думал, подать что, подержать. А он выбежал и за ухи меня… Выпустил — и пинка… Я до самого двора летел.

— Вот я его, — еще раз пообещала мама. — Что ему за игрушки в бане.

Прицепили лодку к веретену якоря, затянутого песком, занесли домой покупки и книжки — и тут же к бане. Мама торкнулась. Заперто.

— Ванюшка! — Для нее мы даже взрослые оставались маленькими, от которых только и жди проказ. — Ванька, слышь! Отопри!

— Не отопру, — послышалось из глубины бани.

— Чего там блудишь?

— Дело у меня. Кончу, уйду.

— Какое дело? Косорыловку, что ли, надумал гнать?

— На что она мне.

— Чего же там?

— После скажу.

— Сейчас скажи.

— Привязалась. Не скажу.

— Это ты матери так! Ах ты ветрогон, неслух этакий. Отопри, сказала, греховодник!

— А я сказал: не отопру.

Мы с Витькой попытались заглянуть в окошко, но изнутри тупо уставилось на нас мятое дно железной шайки. Мама долго еще торкалась в дверь и то честью уговаривала, то грозила послать за отцом.

— Не буянничай, Ванька, не супротивничай, отопри. Погляжу, чего там гомозишься, и уйду.

— Нечего глядеть. И дело тут не твое.

— Как это не мое! — У мамы даже дыхание перехватило от гнева. — Уж не девку ли туда заманил. Нашел место. Отопри, говорю, шалыган ты этакий!

Из бани слышится все то же отчаянно упрямое «не отопру». Выведенная из терпения, мама велела Витьке бежать на склад за отцом. Тот пришел с топором, грозно свесил брови и только один раз брякнул обухом в дверь.