– Что у вас? – спросил из кабины Алекс.
– Что-то с Амосом, – отозвалась Тереза. Она говорила с напряженным спокойствием диспетчера скорой помощи.
– Мы на подходе, – сказала Наоми. Джим промолчал.
Они поравнялись с машинной палубой, когда Наоми услышала. Голос. Голос Амоса, но в нем не было слов. Тихий влажный звук: то ли рычание, то ли бульканье. Почему-то ей подумалось об утопленниках. Они с Джимом вместе шагнули в мастерскую машинного зала.
Тереза, поджав ноги, сидела прямо на палубе, держа на коленях большую лысую голову Амоса. Он дрожал, подергивался. На губах пузырилась светлая пена, сплошь черные глаза были пустыми, круглыми. И в воздухе стоял тошнотворный запах – не столько органики, сколько металла.
– У него припадок, – сказал Джим.
Тереза откликнулась дрожащим голосом:
– Почему? Ну почему все так?
– Выводим ее, – сказала Элви. – Отключаю.
– Нет, – ответила Кара. Голос у нее еще вздрагивал, но говорила девочка четко. – Я справлюсь.
Работа ее мозга отображалась в семи различных сводках на таком же количестве экранов. Данные БИЧ (так техники прозвали массу зеленого кристаллического вещества величиной с Юпитер – единственный объект системы Адро) отображались рядом. Усовершенствованная программа сопоставления данных сравнивала их по шести параметрам. В обеих колонках изменения сходили на нет, припадок – если это был он – после всплеска показывал более ровное течение.
Научные сотрудники и лаборанты обращали к Элви взволнованные, неуверенные взгляды. Она разделяла их чувства. Вспомнилось, как ей, старшей по общежитию, приходилось разгонять шумную вечеринку.
– Я – глава лаборатории. Она – объект исследования. Если я сказала: отключаю, – значит, отключаю.
Ее группа ожила, занялась завершением эксперимента, а Элви повернулась к плавающей над датчиками изображения Каре.
– Извини. Я не то чтобы тебе не доверяла – я в этом деле ничему не доверяю.
Девочка с залитыми чернотой глазами кивнула, но ее уже отвлекло что-то другое. Зрительные и слуховые участки коры у нее светились, как новогодний Париж, а через поперечную извилину проходили медленные глубинные импульсы, совпадающие с поступающими от южного полушария БИЧ энергетическими всплесками. Что бы ни испытывала сейчас Кара, переживание целиком завладело ее вниманием. Элви казалось, крикни она сейчас прямо в ухо Каре, до мозга дойдет ничтожно малая часть информации. Кстати сказать, и до тела тоже, потому что оно в полной мере участвовало в происходящем. Элви была знакома с теорией соматического сознания, однако БИЧ так усердно гнал информацию на всю нервную систему разом, что это сильно осложняло дело. Пока ее сотрудники выполняли процедуру выхода, возвращая Кару в простую человеческую реальность, Элви открутила показания к началу.
