Церкви подлежали разрушению, литература христиан должна была быт уничтожена, рабы за свою принадлежность к христианству теряли право на освобождение. Эдикт следовал за эдиктом, последний из них отдавал строгий приказ всех христиан, во что бы то ни стало, принуждать в жертвоприношению. Особенные ужасы творились в это время в Египте. Однако коронованный поборник национального культа потерпел крушение; какой популярностью ни пользовались его приемы, как ни энергично поддерживала его языческая литература, – тем не менее ему пришлось бы одну половину своих подданных заставить истребить другую. Это была последняя гигантская попытка язычества воспрепятствовать победе христианства; десять лет спустя, в 313 году, появляется великий миланский эдикт о веротерпимости
Константина и
Лициния. Внешняя борьба этим почти закончилась; вскоре наступило даже такое время, когда могла появиться книга, приписываемая
Лактанцию, в которой с ненавистью описываются различные роды смерти всех гонителей, и когда, наконец, один ревнитель христианства призывает сыновей Константина к преследованию язычников. Кратковременная реакция Юлиана Отступника, хотя и пробудила вновь все страсти жгучей, двухсотлетней борьбы, но теперь спор ограничился, главным образом, лишь словесной борьбою: в общем еще менее радостное зрелище, чем то, когда мученики по приказу проконсула шли на смерть.
Если мы еще раз бросим взгляд на всю эту великую эволюцию, то мы не должны затемнять ясность нашего взора розовыми облаками энтузиазма. Кровь мучеников послужила цементом при постройке церкви, так говорят католики и большинство протестантов; воля Божия, как и всегда оказалась сильнее людской злобы. Несомненно, что без гонений церковь не проявила бы такого могучего роста. Всякое убеждение очищается и усиливается испытанием огнем. Но существуют разные испытания огнем. Если оно тянется слишком долго и, огонь не переставая раздувается, то даже самый твердый, самый благородный металл будет расплавлен. Вполне правильно было сказано: идеи жили в головах; если бы отрубили головы, то идеи перестали бы существовать. Постоянное, в течение веков, направленное к единственной цели истребления всех иначе мыслящих, беспощадное, последовательное гонение в конце концов уничтожило бы христианство. Мы же видим, что сделала своей железной последовательностью из Испании, опиравшаяся на фанатизм невежественного народа, инквизиция, здесь система действительно победила потому, что она действовала поразительно исправно и долго. Но здесь энтузиазму новой веры противостоял фанатизм противника. Последнего и не доставало древнему миру, ибо ненависть к христианам не представляла собою чего-либо положительного. Отдельные выступления наместников приносили лишь частичный вред, последние же нападения императоров явились
