Слова о изгнании в пустыню людей и вымирании от голода отчасти отражают советский опыт – высылки тысяч и тысяч крестьян в Сибирь
[59], зачастую в нежилые места на голодную смерть, отчасти нацистский опыт – сгон военнопленных за колючую проволоку посреди поля или леса без воды и хлеба
[60]. И наконец, – слова «сядем за их столы, будем есть, пить и веселиться» отражают реальность воюющей нацистской Германии, которая не только не знала карточек, но некоторое понижение жизненного уровня почувствовала лишь во второй половине 1944 г., до этого, благодаря даровому труду военнопленных, Остовских рабов и грабежу Европы немецкий народ не испытывал почти никаких лишений и, за исключением бомбежек, почти не чувствовал войны
[61].
И если «все пути Господни милость и истина», то все пути Западной Европы – немилость и ложь». И возникает трагический вопрос: разве Западная Европа не Христианская? Ответ – Была таковой. А где Христос в Западной Европе? На дальнем конце стола. А кто же во главе стола? Политики, философы, писатели, бизнесмены, фарисеи, саддукеи. А кто Европу научит милости? Она не желает ее знать. Для нее милость есть слабость. А кто же Европу научит, что есть истина? Ответ. Европа и не желает знать настоящей и вечной истины. Ее философы и политики сами определяют свою истину для каждого нового поколения. Новое поколение – новое истина»[62]. В европейской жизни для св. Николая отношение к истине, ее релятивизация и прагматизация – одно из самых страшных явлений.
«Европа отвергла и Ветхий и Новый Завет Божий, ухватившись за байки и выдумки своих поэтов и философов. Настоящую истину она отвергла, а иллюзорную истину охотно приняла. Ведь только от Бога настоящая истина от людей же – иллюзорная истина., которая есть ложь в одежде истины, волк в овечьей шкуре»[63]. Таким образом, святитель Николай глубоко ставит проблемы реальности и виртуальности. Он ясно показывает, что новоевропейское знание в принципе виртуально, поскольку не имеет подлинного онтологического основания, каковым может быть только Бог и Его нетварные энергии, которыми Он сотворил мир. Отсутствие веры в Единого Творца подразумевает и подрыв представления о единстве, целесообразности и закономерности сотворенного Им мира и тем паче человеческого общества. Отсюда и тяга не только к множеству подходов, но и к множеству истин с единственным категорическим императивом: «по поводу плюрализма не может быть двух мнений». Отсюда и тяга к тому, что может быть названо fiction fantasy (фикция и фантазия). Конечный итог такого знания печален, это – безумие: «Последние европейские проповедники истины сошли с ума и умерли в домах для умалишенных». Однако, индивидуальное философское безумие через подражание перерастает в безумие коллективное, социальное, которое, однако, построено на казалось бы, точнейших философских законах. Характерен тот воображаемый диалог, который ведут пророки Илия и Енох с правителями последних времен. «Призовут пророки: «Не восставайте друг на друга: вы братья. Бесы соблазняют вас, разъединяют и истребляют».
