«Конечно, нет», — ответил Шенг, желчно и рычаще. Из своего багажа он принёс слитки пра-золота, восемь, как и было уговорено. Немалая сумма для подобной задачи, как думалось Бринссону, но теперь-то он знал, почему плата была столь щедрой.
«Забирай, и уходи», — сказал Шенг огненным убийцам.
Бринссон не думал, что оставшихся с мистиком детей ждёт что-то хорошее, но поднять на Шенга руку, пока их договор ещё действовал, он тоже не мог.
«Никогда больше не приходи в Востарги Монт, — сказал рунический отец. — Если ты это сделаешь, то увидишь мой топор, с нетерпением ждущий тебя».
Оставив остатки лагеря за спиной, огненные убийцы забрали пра-золото Шенга и отправились домой.
Возвращаясь в Востарги Монт, Бринссон испытывал самое смешанное чувство из всех, что его когда-либо посещали. От их деяний во рту чувствовался привкус пепла, даже несмотря на успокаивающий шёпот пра-золота, которое он заработал для своей ложи. На всём протяжении пути домой Кровавая луна продолжала набухать над головами Железных Кулаков, вперив в дуардинов своё багровое око. Великая Сушь, казалось, горела под её взглядом, воздух был горячим и безветренным. Скрытое, но мощное напряжение опустилось на мир.
Вернувшись в свои залы, Бринссон призвал собственных владык и кователей рун, чтобы те как можно скорее переплавили пра-золото и выковали из него руны для плоти. Они предупреждали его, что предзнаменования не сулили ничего хорошего, что ковка рун под раздувшимся Небесным Тиглем никогда не была мудрым поступком. Бринссон заревел на них, приказав подчиниться его приказу и, несмотря на их несогласие, работники рунических дел подчинились руническому отцу их ложи. Пра-золото Шенга было переплавлено, и, пока оно остывало в формах, на него были наложены благословения Гримнира.
Рунический отец, рунические сыны и все остальные Железные Кулаки пришли в храм, чтобы получить заработанную ими награду, и началась великая ковка, как и предписывали традиции, чтобы вбить руны пра-золота в плоть. Бринссон был первым, и когда осколок Гримнира коснулся его плоти, он почувствовал мощь бога-воина в своих жилах, приносящую силу и боль, и великое жжение по всему телу. Он не кричал, ибо выказывать слабость было против его веры.
И когда ритуал завершился, повелел руническим кузнецам начать работу над его родом, пока тлеющие руны остывали в его мышцах и превращали сухожилия в тугое железо.
В следующую ночь Кровавая Луна достигла своего наивысшего размера, превратившись в багровый шар, пронзённый пиком Востарги Монт. Огонь в плоти Бринссона так и не утих, руны ноющей мукой терзали дух, и тогда он повелел устроить торжественный пир ложи. Чувствуя боль в собственной шкуре, Бринссон выбрался во внешние галереи залов своей ложи и вышел на склоны Востарги.
