– У моей старшей сестры Эсты был сын... Такой, как ты. Ну, ты понимаешь. Только он был старше на десять лет. Она была сильная женщина. Такая сильная, какой я никогда... никогда не смогла стать. Она... делала все, чтобы сын ее ненавидел. Наказывала его. Била. Всегда разговаривала с ним грубо и резко. Кричала, ругалась. Никогда не приласкала... не пожалела. Понимаешь, сынок? Она хотела, чтобы, когда придет время, он не бросился на улицу и не погиб... во время Охоты. Чтобы он нашел жертву... ненавистного человека... прямо у себя дома. И прошел инициацию. И стал, как все. – Пальцы на затылке стиснули прядь волос так крепко, что сделалось больно. – Она хотела, чтобы он остался жив.
Грош резко вывернулся из-под ее руки и уставился матери в глаза.
– У нее... у нее получилось, – быстро закончила она и опустила голову. – Сынок... Я хочу, чтобы ты...
– Нет!..
Он хотел вскочить на ноги, но знакомая дрожь немедленно начала колотить худое тело. Слезы, как расплавленный сургуч, обожгли глаза. Грош стиснул кулаки и попытался прикусить прыгающие губы.
– Что ты говоришь?.. Как ты можешь мне такое говорить?..
– Сыночек!
Магда быстро прижала голову сына к груди, стала гладить мокрое пылающее лицо.
– Успокойся, сыночек. Я сейчас... я свежий болотник заварила. Сейчас принесу. Посиди.
Запах болотного корня, доносившийся из кухни, усилился, когда она внесла в комнату исходящую паром кружку. Грош хотел взять – и не смог, пальцы тряслись, как сумасшедшие. Мать сама поднесла горячий напиток к его губам, он глотнул, тепло разлилось в груди, и он почти сразу почувствовал, что дрожь немного унялась.
Магда осторожно обняла тощие плечи сына, притянула к себе и стала баюкать, раскачиваясь вместе с ним.
– Я пыталась, – шептала она ему в макушку. – Я тоже хотела, как она... когда ты первый раз… Но ты был такой маленький. Такой родной. И тебе было очень больно. Как я могла?.. Я не могла. А потом – ты помнишь? – когда ты рос, становился старше... Я все время пыталась научиться обижать тебя. Придираться по мелочам. Разговаривать с тобой, как с чужим. Но ты был такой хороший, послушный мальчик. Тебя совершенно не за что было ругать и наказывать. И эти приступы раз в полгода... Я не могла оставить тебя мучиться одного. Понимаешь?.. Прости меня, сыночек. Я оказалась слабой и глупой. Сейчас тебе было бы легче, если бы я... если бы ты...
– Мама, замолчи, –он едва шевелил губами, болотник действовал безотказно. – Я не хочу это слышать.
