На исходе третьих суток в длинном полутемном коридоре Смольного, забитого людскими толпами, к Фофановой подошла Надежда Константиновна.
— Ты знаешь, Маргарита! Ильич ужасающе устал, едва держится на ногах! Я просто боюсь за него!.. Как хотелось бы на несколько часов в твою тишину… Пока еще у нас нет квартиры…
Действительно, глава правительства огромной страны, на территории которой могли бы свободно поместиться три Америки, еще не обзавелся своей квартирой. По-видимому, он меньше всего думал об этом.
Прием на Сердобольской улице, как написали бы в дипломатическом коммюнике, проходил в атмосфере сердечности. После скромного ужина Председатель Совнаркома удалился в знакомую ему комнату, где так недавно проживал в качестве К. П. Иванова, и после нескольких суток нечеловеческого напряжения уснул в ничем не нарушаемой тишине…
Утром Владимир Ильич с особенным удовольствием подходил к окнам, расхаживал по квартире, постукивая каблуками. При этом он довольно громко напевал излюбленный с юности романс:
Нас венчали не в церкви
Не в венцах, не с свечами,
Нам не пели ни гимнов,
Ни обрядов венчальных.
После завтрака, уже собравшись в Смольный, он подошел к этажерке с фотографией:
— Маргарита Васильевна! Письма получаете?.. Ну, теперь уж недолго осталось ждать встречи с детьми.
Но события, которые начались вскоре после Октября, отодвинули эту встречу.
Четырнадцать держав поднялись войной на Советскую страну. К лету три четверти территории молодой Советской республики оказались в руках белогвардейцев и интервентов.
Перестали приходить письма из Уфы. Ничего нельзя было узнать о судьбе Галочки и Сережи. Уфу заняли белые.
* * *
Как было подсчитано, одна серьезная американская газета успела в течение года пятьдесят семь раз сообщить о «гибели Советской власти», «о разгроме Красной Армии», о том, что «Ленин сбежал в неизвестном направлении».
А Красная Армия тем временем громила белогвардейцев, отбирала назад захваченные города. А ленинская воля, ленинское слово вдохновляли миллионы людей на новые подвиги в тылу и на фронте.
Наступила очередь Уфы.
Колчак знал, что потерять Уфу — потерять весь Урал. Он требовал, чтобы Уфа продержалась до прибытия подкрепления из Сибири. Но было уже поздно. Под огнем вражеских орудий и пулеметов части Красной Армии переправились на правый берег реки Белой. Уфимские рабочие, рискуя жизнью, жертвуя ею, помогали нашим бойцам — пригоняли лодки, плоты.
Уфа была взята.
Тысячи людей с красными знаменами вышли навстречу победителям. Но была еще одна задача у нашего командования. Согласно личному распоряжению Председателя Совнаркома, первая воинская часть, которая ворвется в Уфу, должна разыскать детей товарища Фофановой Маргариты Васильевны и немедленно отправить их в Москву.
