— Наташа, все готово! — крикнул из кухни Вален, прерывая мои мысли.
— Сейчас, сейчас, только грязь с турецких берегов отмою!
Я надела свой ярко-желтый махровый халатик и намотала на голову белое полотенце. Вален уже накрыл маленький столик в комнате. Муж и сын умерли бы от такого чревоугодия, почему-то злорадно подумалось мне. Они уже замучили меня своими диетами. Последнее время я демонстративно перестала готовить. А здесь глаз радуется и мясу разных сортов, и сырам, и рыбе, и вину. Правда, немного не сочетается — зачем и вино, и шампанское?
— Ты что, весь месяц готовился?
— Да нет, экспромтом. Я совершенно забыл, что ты любишь.
Мы выпили французского вина за встречу, и я начала рассказывать. За что я ценю Валена — за его умение слушать. А уж моих «женских» слёз он принял на грудь за свою жизнь достаточно. Вален лишь иногда останавливал меня жестом, чтобы подлить вина.
— Все понятно, Наташа. Диагноз понятен. Обыкновенная секта.
— Что делать-то?
— А ничего.
— Ты издеваешься?
— У китайцев принцип был такой — недеяния. Каждый, конечно, понимает его по-своему. В общем, чем больше затрачиваешь усилий на что-то, тем дальше цель. И цена непомерная за победу будет.
— Что же, сидеть, сложа руки?
— Мне кажется, что «принцип недеяния» не означает буквальное отсутствие действия. Это у них выглядело примерно так: совершенномудрый, совершая что-то, осуществляет недеяние. Вызывая изменения, он не осуществляет их сам, создавая, не обладает, приводя в движение, не прилагает усилий. Ты пытаешься вернуть всё обратно — а Серёжа сопротивляется. Мало того — секта, которая за него уцепилась, не так-то просто откажется от кормушки.
— Слушай, не пудри мне мозги.
— Наташа, милая, тут все как в физике — сила действия равна силе противодействия. Ты пытаешься сохранить свой корабль, в трюме которого завелись крысы. Крысы бегают из одного угла в другой, отчего корабль лихорадит, и он плохо управляется штурвалом.
— И?
— Ты, в свою очередь, несёшь вахту и пытаешься выровнять курс.
— Мне что, выбросить шлюпку и спасать себя?
— Попытаться принять это таким, как есть. Ведь не шторм это, понимаешь? Ну, бегают крысы. Может, они еду ищут? Кинь им в середину, пусть равновесие держат.
— Если ещё раз скажешь «равновесие» — я тебя просто убью. Кстати, в соответствии с теорией нашей «вождихи» Галицкой, я умножу добро, когда убью тебя… Погоди, — я схватилась за голову, какая-то мысль пыталась зацепиться в одурманенной вином голове.
