– Он под Севастополем погиб.
Вероника кивнула, посмотрела на Владимира. Он ответил сосредоточенным, спокойным взглядом.
Вася посмотрел в окно, за которым быстро темнело:
– Вот сейчас уже луну видно. Хотите посмотреть?
– Хотим, хотим, – кивнул Владимир, – тащи свою хуевину…
Вася быстро вскочил, громко отодвинув стул, и выбежал.
Вздохнув, Нина Ивановна подперла щеку пухлой рукой:
– Прямо Самоделкин растет. В кладовке мастерскую себе оборудовал, целыми вечерами там сидит. Приемник сам собрал, теперь вот – телескоп…
Владимир вытер губы салфеткой:
– В меня растет разъебай. Я в его возрасте тоже от техники охуевал до зеленой блевоты…
Вася вошел, неся телескоп. Подойдя к подоконнику, он поставил его и повернулся к сидящим:
– Идите сюда, сейчас посмотрим…
Вероника с Владимиром подошли.
Вася покрутил колесико настройки и кивнул:
– Смотрите…
Вероника склонилась к окуляру, посмотрела. Яркая, серебристая Луна была огромной и очень близкой. Правый край ее мутнел, исчезая в темноте.
– Ох, как здорово, – удивилась Вероника и взяла Владимира за руку. – Посмотри. Это замечательно.
Владимир приложил глаз к окуляру:
– Ух ты. Красавица какая… уссаться керосином…
Они долго рассматривали Луну, Вася, улыбаясь, стоял рядом, а Нина Ивановна мыла на кухне посуду, негромко напевая что-то красивым грудным голосом…
Владимир провожал Веронику совсем поздно – автобусы уже не ходили, на улицах было пусто и темно.
Они шли обнявшись, голова Вероники, сладко пахнущая рекой, прижалась к его плечу, шаги гулко раздавались в сырой городской темноте.
– Какой сегодня день, – тихо проговорила Вероника, – как сон…
– Почему? – шепотом спросил Владимир, обнимая ее сильнее.
– Не знаю… – улыбнулась она.
Они пересекли пустынную площадь с двумя яркими голубыми фонарями и свернули на улицу Вероники.
– У тебя такая хорошая мама, – сказала Вероника, поправляя волосы.
– Мамы наверно все хорошие, – засмеялся Владимир.
– И брат милый. С ним хорошо наверно поебаться до изжоги…
Владимир молча кивнул.
Они вошли в сквер, молодые липы сомкнулись над их головами.
В сквере было совсем темно и прохладно. Неразличимые листья слабо шелестели наверху.
Владимир остановился, обнял Веронику и быстро поцеловал в теплые мягкие губы.
Вздрогнув, она спрятала лицо в ладони, тесней прижалась к нему.
– Я люблю тебя, Ника… – пробормотал он в ее волосы, – люблю…
Она обняла его за шею и поцеловала в щеку.
Он снова отыскал ее теплые губы.
Поцелуй был долгим, листья тихо шелестели, слабый ветер трогал Вероникины волосы.
