— Уважаемый, сейчас я буду делать больно. Очень больно! — вежливо предупредил он. Какие же эльфы утончённые и вежливые, куда нам, простоватым людишкам. — Я не буду резать, но поверь, ты будешь завидовать тому, кого пытали люди. — Кивок на доживающую последние минуты окровавленную гору мяса предыдущего фанатика. — Просто ответь мне, что случилось с нашими посыльными, где они, и сколько вас в степях. И тебя минует эта участь.
Он присел перед фанатиком, поднял руки, выставив вперёд два больших пальца. Просто два больших пальца.
— У вас на теле есть такие точки, которые можно просто нажимать. — А это скорее предупредил для нас, людей, кто наблюдает. Возможно с целью похвастаться энаниями их вида, что они круче нас. Я не спорю, круче, молодцы длинноухие. — Чтобы причинить боль не обязательно резать. И ты познаешь все муки вашего сказочного ада наяву. Готов, милый?
Молчание.
…А затем эльф начал творить чудеса. Перед этим я сидел и смотрел, как режет несчастного на лоскуты Сигизмунд. Смотрел безучастно, никаких эмоций при виде крови не испытывал. Очерствел тут со всей случившейся ботвой. Ибо это была кровь человека, приехавшего меня убивать. Человека, которому плевать на моё графство и на людей, живущих здесь. Убьют их? Съедят? Угонят в Степь? Ему плевать на людей в принципе. Для таких есть только они, их благополучие, и благополучие «крыши», от которой критически зависят. Почему мне должно быть его жалко? Но при виде того, как выкручивало от боли пытуемого эльфом, как его крючило, как фанатик выгибался и пытался вырваться из цепких хоть с виду и тонких эльфийских ручонок… Нет, не вырвало, но было не по себе — я отвернулся.
— Четверо! Их четверо! Это егеря! — услышал я, наконец, голос. Но говорил не пытуемый, а Амвросий. — Все — бывшие егеря. Где они — не знаем, где-то недалеко. Граф, прекрати, отпусти этого воина господа! Ты же христианин!
— Воина господа? С какого перепугу он воин господа? — довольно оскалился я — процесс пошёл. Впрочем, раз процесс пошёл, и вправду лучше притормозить коней. — Вилли.
Эльф тут же поднялся на ноги и отступил.
— Говори, мразь. — А это брату-посланнику.
— Я не мразь! — вспыхнул Амвросий.
— Вы приехали вершить беспредел, нарушая все законы. Мразь! И жив ты только потому, что у меня пока хорошее настроение. Что с МОИМИ посыльными?
— Четверо убито. Двое в плену. Где — не знаю, их увезли братья-следопыты, — сдулся, опустил голову и ответил пленный.
