С баней, кстати, не все сразу сложилось гладко. По местным правилам, рабы туда не допускались, однако углядев в ладони Эдуарда блеск золотой монеты, управляющий мансиона согласился закрыть на нарушение глаза.
— Благодарите космос, что я на четверть питт, сударь, — самодовольно проговорил он, отпирая здоровенным ключом со связки на поясе массивный амбарный замок на дверях мыльни. — Наши местные асаты нипочем не пошли бы вам навстречу. Они все замечательные люди, но, между нами говоря, слишком уж заскорузлые. Шагу против обычая не сделают, пусть и обычаю тому без году неделя… Но я-то понимаю: не станет благородный всадник просить без причины.
— Благодарю вас, прокуратор Руслан, вы весьма любезны, — выдал в ответ Эдуард одну из своих самых дружелюбных улыбок.
— Прошу меня простить, сударь, ваше лицо кажется мне весьма знакомым, — произнес управляющий, подобострастно улыбаясь в ответ. — Вы уже бывали у нас здесь? Может быть, в прошлом году?
— Увы, — развел руками молодой рыцарь. — Мы с товарищем впервые на вашей планете. Публикан Антоний, наш постоянный клиент, лишь недавно начал вести здесь дела.
— Странно, — покачал головой прокуратор Руслан. — Я совершенно уверен, что видел вас раньше. Но вот где и когда — опали дракон, не помню. Обычно я таких вещей не забываю, профессия обязывает, сами понимаете…
— И все же на этот раз вы ошиблись, — ответил Эдуард. Сказал чистую правду: он действительно не бывал здесь доныне.
— Ну, наверное, — не стал настаивать управляющий. Рваный хитон, служивший принцессе одеждой, решено было выбросить, взамен Эдуард приобрел для девочки в лавке при мансионе длинную шелковую тунику республиканского фасона. Возможно, слишком богатое одеяние для рабыни — пришлось отдать за него торговцу целых три золотых рубля, — но больше ничего хоть как-то подходящего девочке по размеру у того не оказалось. Впрочем, со вчерашнего вечера недостатка в деньгах они не испытывали.
На ночь девочка попыталась устроиться прямо на полу, возле входной двери — сэра Гуго, когда он понял, что именно та делает, едва удар не хватил. На кровать, указанную рыцарем, она взобралась неохотно и с явной опаской, накрываться одеялом отказалась категорически — но тут уж никто не посмел настаивать. Заснула девочка не сразу — Эдуард, дежуривший первую половину ночи, слышал, как она ерзала и ворочалась в темноте. Лишь под утро, с первыми проблесками рассвета, дыхание ее сделалось ровным и спокойным.
