Яков говорил вдохновенно, и Лена впервые видела его таким.
— Ещё мгновенье — и ты воспаришь, милый, — усмехнулась она.
Они рассмеялись, и смех моментально снял возникшую было между ними отчуждённость.
День за окном угасал, неумолимо скатываясь к вечеру. Солнце покрыло небо серебристо-розовым светом, торжественно оповещая мир о своём закате. Его прямые лучи проникали сквозь полупрозрачные шторы, причудливо преломлялись на стенах, играли на хрустальных плафонах люстры, ложились оранжевыми пятнами на простыни и подушки и на их молодые тела. Яков сдёрнул с неё и с себя и бросил к ногам простыню, чтобы дать ей и себе возможность смотреть и наслаждаться обнажёнными телами. Его представления о человеке ещё несли в себе некоторую печать романтизма. Он считал красивое гармоничное тело проявлением прекрасной души, великолепным сосудом, в который она заключена и где происходит её загадочная чувственная жизнь. Недостаток внешней красоты означал для него ущербность и духовную незавершённость. Поэтому главная задача души заключалась в том, чтобы совершенствовать и облагораживать человека с целью достижения наибольшей внутренней и внешней гармонии. Он с нескрываемым удовольствием смотрел на неё и касался её рук и грудей, стройных упругих бёдер. Её редкой красоты тело играло и светилось, откликаясь на его прикосновения лёгкой волной возбуждения.
— Ты удивительно хороша, Лена. Ты, наверное, даже не представляешь, насколько ты прелестна!
Яков поцеловал её припухшие мягкие губы и откинулся на подушку.
— И все мои сокровища могут достаться в чужие мерзкие лапы. Неужели ты этого допустишь?
Лена прильнула к его широкой груди и посмотрела на него.
— А что, этот тип за тобой ухаживает? — спросил Яков с некоторым опасением.
— И делает всё мастерски, лучше, чем ты, — с вызовом сказала Лена.
— Удивительно, как я мог тебе понравиться? Как ты вообще посмотрела в мою сторону? — усмехнулся он.
— Я сама удивляюсь. Пришёл, увидел, победил, как Юлий Цезарь, — произнесла она с заметной иронией.
— Неужели это был я, а не грубый отвратительный мужик, неандерталец с булыжником в руке?
Яков уверенно с любопытством втягивался в игру.
— Яшенька, миленький! Именно он с его обворожительной улыбкой и светскими манерами неандерталец по сравнению с тобой.
— Какая искусная тонкая лесть. Ты ещё и умна, не только красива. Перефразируя Пушкина, я бы сказал: «Ум и красота — две вещи несовместные».
Яков взглянул на белый, местами потрескавшийся потолок спальни.
