— Я этим не занималась... Любила слушать музыку, но не коллекционировать, — пояснила она, почему-то в прошедшем времени, отчего даже мужчинам стало не по себе. — У меня и магнитофона нет.
— А проигрыватель?
— Тоже нет.
— И все же, Люся, я повторяю свой вопрос: кому-то вы отдаете особое предпочтение? — Туйчиев настойчиво шел к поставленной цели.
Врач недоумевала: «И чего это они о музыке да о музыке? Можно подумать, они не следователи, а музыканты. Девушку ограбили, чуть не убили — так вот и выясняйте. Как будто, если она назовет любимого композитора, то сразу поймают грабителя! Чудеса да и только».
— Пожалуй, Гайдн, — подумав, ответила Калетдинова.
— Прекрасно! — согласился Николай. — А что вам нравится у Гайдна?
— Мне? — переспросила она, — «Прощальная симфония». — Грусть отразилась в ее зеленых глазах, она закрыла их, отвернулась и всхлипнула. Это обеспокоило врача, она торопливо подошла к кровати, взяла руку Калетдиновой, прощупывая пульс.
Девушка открыла глаза. Они были полны слез. Туйчиев и Соснин уже не сомневались, что избрали правильный путь беседы. Где-то здесь, совсем рядом, лежит разгадка этой истории с симфонией Гайдна, записанной на пленке взорвавшегося магнитофона.
Но врач была неумолима. Напрасно Соснин шептал врачу, что ему очень нужно задать хотя бы еще два вопроса. Рахима Хакимовна решительно направилась к двери; Туйчиев и Соснин вынуждены были последовать за ней, да и ясно было, что девушку больше травмировать нельзя.
Однако уже от дверей Туйчиев вдруг вернулся, подошел к кровати больной и, показывая на средний палец левой руки, спросил:
— У вас здесь было колечко?
— Семейная реликвия, досталась от бабушки... Очень красивое, — вздохнула Люся и разгладила след от кольца на пальце.
— Где же оно?
— Не знаю, — Люся показала на голову и вяло улыбнулась.
— Арслан Курбанович! — нетерпеливо позвала Туйчиева врач.
— Иду, иду, — отозвался он и приветливо махнул девушке рукой. — Спасибо. Поправляйтесь, мы еще увидимся.
* * *
— Значит, Левшин, вы признали, что магнитофон передан вами. И знакомство с Калетдиновой вы не отрицаете, — еще раз уточнил Соснин.
— Разумеется.
— Расскажите о ваших отношениях, — попросил Арслан.
Левшин надолго замолчал.
— Это были хорошие отношения, — наконец произнес он и грустно улыбнулся. — Мы встречались около двух лет, — он снова умолк.
— Я слушаю вас, Левшин, продолжайте.
— Все не так просто. Где-то с полгода назад нашей дружбе пришел конец.
— По чьей инициативе?
