— Ты меня напугал, финист, — взволнованно сказал колдун, оборвав мысли наездника. — Что с тобой произошло?
Всадник посмотрел в глаза чернокнижника. У него появилось желание честно поделиться с магом своими видениями, но в последнюю секунду он передумал. Нельзя незнакомцу, а тем более врагу доверять секреты. Кто знает для каких злых целей он потом станет использовать полученные знания?
— Что тебе до меня? — буркнул финист и посмотрел в глаза волхва. — Вы столько людей уничтожили во время первого погрома в Дивногорске, что на мою смерть и не прилично обращать внимание.
— Брат наказал смотреть за тобой. Будет глупо, если он прилетит и увидит тебя мёртвым. А что до жителей города, то они сами виноваты в своей смерти.
— А как же те люди, которых вы используете для своих магических отваров? Я слышал запах крови, когда Зинон читал заклинания над чашей. Для таких трансформаций потребовалось очень много человеческих жертвоприношений. Князь меня заверял, что перед нападением никаких похищений не было. В таком случае вывод один: людей вы похищали из других мест.
— Всё верно, финист. Много мы людей прирезали, чтобы получить возможность превратиться в тельцов и ещё больше для трансформации в грифона. Однако поверь, эти люди были не против.
— Как живое существо могло не воспротивиться вашему чудовищному плану? — вскипел Урван и сжал кулаки.
— Убийство местных привлекло бы ненужное внимание. Поэтому мы нападали на караваны работорговцев к югу отсюда. Ты даже не сможешь представить, что мы там находили — настоящий ад. Огромные клетки, в которых держали пленников, обвиты терновником. Узники зябко жмутся друг к другу, чтобы хоть как-то согреться. Они либо полностью голые, либо в лохмотьях. Все без исключения голодные, измождённые и больные. Ослабевшие настолько, что не могут дойти до отхожих мест в углу каморки, поэтому испражняются там же, где и лежат. Тела многих покрыты язвами и сочащимися незаживающими ранами, по которым спокойно ползают вши и мухи. Вонь стоит просто невыносимая, испарения разъедают глаза. Когда мы их освобождали, они просили только одного — смерти.
— Но… но… — замямлил Урван, явно впечатлённый рассказами Замврия. — Но вы могли бы их просто освободить, а не убивать.
— Мы действительно некоторых освобождали, но очень скоро обнаруживали вновь пойманными. И если в первый раз они просили свободы, то во второй раз все, понимаешь, все умоляли о быстрой смерти. Неужели жизнь со страхом вечного преследования лучше смерти? Неужели такая неволя лучше жизни? Скажи мне, финист!
