– А вот мясники уже задолбали, – проворчал Ткач, кивнув в сторону инициативной группы.
Он раздвинул их плечами и застал Овала над мертвецом – голова на месте. Овал уставился на Медведя растерянно, продолжая удерживать бабая за воротник куртки. В глазах Овала царила такая борьба, что раздражение Медведя невольно схлопнулось. Медведь взвесил в левой руке саперную лопатку.
– Давай я, – предложил он.
Из бездны Овала всплыло облегчение.
– Ну… – Боец отступил.
– Ножом неудобно, – брякнул зачем-то Медведь, перекидывая лопатку в правую руку. Он уверенно навис над бородачом и в три удара отсек голову.
– Уф-ф, – сказали все.
– Эх, молодежь, – усмехнулся он.
Кирилл шел легко, пружинисто печатая шаг. Глаза веселые, с бесом. Того и гляди расплещется слово на неокрепшие мозги: тут им и конец – смешная кома и гладкие извилины. В руках ротного коробка из-под сухпая – вся в подозрительно бурых пятнах. Над Кириллом мухи да любопытные взгляды. Автомат предусмотрительно оставлен в чреве «Патриота», в компании перемотанного бурыми бинтами Феликса, он неспокоен – гадость задумывалась при нем.
Генеральская охрана встретила равнодушно, несмотря на страшно витиеватое приветствие. Тощий прапорщик, похожий на обрусевшего бедуина, лишь чиркнул глазами по пустой кобуре и заглянул сквозь очи до самого черепного дна, затем приглашающе поднял полог, закрывающий дверной проем, знаково – без лести, из вежливости. Уже здесь, в простреленном большим стрелковым калибром здании, через провалившиеся блоки сочился нестройный хор тактических споров и сотканная из магического «ептвоюмать» аура штабного гения. Кирилл харкнул через плечо и, засветив зубы, вошел. Темно. Душно. Тугой, терпкий от генеральского парфюма воздух слоился копотью и чифирем. Кирилл некоторое время тупил, привыкая к сумраку. Наконец рассмотрел присутствующих. Вот он, генерал: чистый, успешный, вылизанный. В пальцах – карандаш. Комбат присел на краешек стола. В дальнем паучьем закутке армейский радист – совсем щегол – благоухает умом и питерской пропиской.
– Гутен морген, комараден! – рявкнул Капитан.
– Докладывай, Кирилл, – ровно ответил Комбат. На лице его легкое замешательство отыграло в сторону любопытства – заметил коробку, там явно ждало неладное, а неладное Комбат любил. Кожа на кощейском лысом черепе натянулась, комбат скалился и всем видом изучал реакцию навязанного руководства. Генерал выпрямился:
