– О чем ты думаешь, Робер?
Робер ответил обычным своим нерешительным тоном, что он раздумывает – ехать ему в Леоньян или нет.
– Не надо, – отрезала мать. – Им будет тяжело вас видеть. Напиши Розе, Пьер напишет своему другу Дени, а я напишу Люсьенне. Я полагаюсь на твое благоразумие, дитя мое, я надеюсь, что ты не станешь опрометчиво связывать себя, пока не узнаешь в точности, какими средствами ты будешь располагать. И ведь нужно некоторое время, чтобы произвести оценку имущества, определить долю каждого из вас, выполнить все формальности…
– Ну, разумеется, – прервал ее Пьер. – Значит, это все только разговоры. Подождем, пока до дела дойдет.
У Леони Костадо слезы полились из глаз. Сыновей это смутило. Пьер наклонился, хотел поцеловать ее, но она отстранилась.
– Нет, нет. Оставьте меня… Вы неблагодарные. Но все равно, как я решила, так и сделаю. Конечно, я нисколько не надеюсь, что вы справедливо оцените мой поступок. Если я даже всего, решительно всего лишусь, вы все равно еще какую-нибудь напраслину взведете на меня, с грязью меня смешаете. Знаю я вас, вы оба бессердечные. Гастон ведет себя легкомысленно, но он причиняет зло, не думая, не размышляя, просто поддается своим порывам. Это, конечно, нехорошо, но у него все-таки есть сердце… Нет, оставьте меня, уходите.
– Ведь вот что печально, – сказал Пьер, когда Робер вошел вслед за ним в его комнату, – не трогают меня сегодняшние мамины слезы, а между тем я ведь не могу выносить, когда люди плачут, меня всего переворачивает от жалости. Почему это человек бывает то черствым, то добрым – смотря по тому, с кем имеет дело?
– А все-таки мы нарушили ее душевный покой, теперь она уже не доверяет прежнему своему мерилу моральных ценностей, которое прекрасно служило ей до сих пор. Будь уверен, что раздел имущества она произведет… Тебе повезло, малыш! – вдруг воскликнул он. – Куда ты денешь такую кучу денег, Пьер?
– То есть как? У меня будут деньги? У меня?
– Ну, разумеется! Тебя же освободят от опеки.
Пьер посмотрел на брата и в радостном порыве закричал:
– Так я все тебе отдам! Бери и женись на Розе!
Старший брат провел рукой по его голове.
– С ума ты сошел, малыш!
– А ты что ж, хочешь, чтоб я в восемнадцать лет…
Казалось, призрак алчности, страшной болезни, которая могла бы угрожать ему лишь к концу жизни, вдруг возник перед ним на заре юности и готов был ринуться на него. Бедняга Пьер! Как же ему быть сильнее окружающих? Разве вот только бежать… Дождаться раздела, отдать Роберу свою часть наследства, а когда они с Розой поженятся, уйти отсюда… уйти куда глаза глядят. Работать. Ничего не иметь, кроме пары молодых, сильных рук.
