— Эво что сказали! Да этого статься не может, а если б и взаправду случилось, так что ж из того? Вы ведь не на ветер обучались разным заморским хитростям, а я смело скажу, что знаю свое ремесло. Ваша голова, сударь, и мои руки везде проложат нам дорогу.
Лисицын порадовался уверенности своего товарища, но эта радость была нарушена испугом стада; собаки залились страшным лаем и бросились в кусты, где притаился голодный волк, подкрадывавшийся к овцам. Барбос и Серка разом вцепились в оторопевшего зверя, и Василий скоро завладел его шкурой.
Рано утром с компасом и топором в руках кузнец отправился в горы отыскивать удобный въезд, пообещав давать о себе знать товарищам выстрелами; а Лисицын, оставшийся с Петрушей при обозе, обещался поддерживать большой дым, по которому Василий мог бы отыскать местопребывание каравана. Через несколько часов Василий явился, весело объявив, что нашел удобный путь.
— Как ты не заплутался? — с участием спросил Лисицын.
— А топор-то на что? Кабы вы ножичком делали метки на деревьях, так легко отыскали бы обратный путь во время вашего несчастного странствования по лесам.
— Как это просто и как умно, — покачал головой Лисицын. Караван двинулся в прежнем порядке и начал подниматься в
горы. Местность с каждым шагом делалась живописнее: там кипел горный поток, каскадом низвергавшийся в бездну; тут виднелась обставленная горами долина, застланная ярким ковром живых цветов; здесь встречалась живописная группа вековых сосен или ярко-зеленых пихт; вдруг открывалось величественное озеро, в которое небо смотрелось как в зеркало, а ели купались своими мрачными вершинами. Вся эта дикая, девственная природа была оживлена стаями птиц, порхавших по всем направлениям, и изредка мычанием волов, дружно влекших свои тяжелые арбы по твердой песчаной почве.
На крутых спусках путешественники тормозили колеса, а на значительных подъемах, где волам было не под силу поднимать тяжести, они разгружали арбы и перевозили вещи на возвышенность в несколько приемов. Мешавшие на пути деревья спиливали или срубали; топкие места застилали фашинами и накидывали сверху плетней, по которым, как по мосту, свободно переправлялся транспорт. Через глубокие ручьи и расселины набрасывали нетолстые бревна и делали настилы из хвойных лап — словом, путешественники твердой волей и разумным трудом преодолевали препятствия дикой местности на своем пути. Конечно,
такой способ передвижения был медлен, тем не менее они с каждым днем подавались вперед.
