Тогда пронеслась молва, что есть страна великая, по которой течет река-море, имя ей Амур. Что по одну ее сторону, по правую, сидят китайцы в своих городах и поселках, а по другую, стало быть по левую, сторону лежат пустынные необитаемые земли, не видавшие сохи от создания мира. Там растут леса дремучие, непроходимые; течет много рек многоводных, в которых рыба кишмя кишит. Что по тем местам ершатся горы высокие, а в них текут жилы серебра и золота. Еще старики рассказывали, что земля та в давние годы была завоевана казаками русскому царю; они и острог там поставили, да как-то оплошали: китайцы их оттуда выгнали и острог разорили, а с той поры, незнаемо почему, землей этой не владели ни русские, ни китайцы.
Об Амуре же рассказывали, что река эта — всем рекам мать, что по ней, почитай, на тысячу верст кораблям плавать привольно. Бывало, слушаешь — сердце кипит, дух захватывает — так хотелось бы посмотреть эту страну, поплавать по той по великой реке.
Раз работаю в Нерчинске топором и слышу, солдат рассказывает, что приехал какой-то офицер, ищет молодцов-охотников, чтобы с ними по царскому указу разведать реку Амур и прибрежные земли. У меня сердце чуть не выпрыгнуло. Тешу топором балку, а сам все думаю, как бы отыскать этого офицера. Ну-с, на другой день я был принят к офицеру на царскую службу, и вскоре в числе двадцати удальцов отправились мы на розыски. Нашли Амур-реку великую и осмотрели весь прибрежный край, аж до самого Японского моря. Земля и вправду оказалась благодать: чернозем непочатый, леса корабельные, трава на лугах в полроста человека, а реки и озера полны всякой рыбы. Пушистым зверям счету нет, только бить их некому.
Таким манером пространствовал я четыре года да с тем офицером в Питер махнул. Там нелегкая толкнула меня жениться. Признаться, очень сердце признобило. В Питере я прожил семь лет; ремесло мое давало мне хороший заработок, а как я кабаков и трактиров не терплю, то жена моя жила припеваючи, а я, глядя на нее, радовался. Вдруг она, голубушка, заболела горячкой да и отдала Богу душу. Я с горя чуть не рехнулся, оставшись один как перст. Тут захотелось мне вернуться на родную сторону, а пуще всего поглядеть бы опять на Амурский привольный край. Идти сухим путем было далеко; вот я и ухватился за случай: граф Ш... вздумал устраивать ферму не то на Камчатке, не
то на островах, Бог ведает, а созывал туда за хорошую плату работников и мастеров. Я нанялся кузнецом, с тем чтобы через два года меня беспременно
