Смерть Психа мы перенесли значительно тяжелее, чем гибель Коры. И в их смертях, несмотря на максимальную похожесть, было существенное отличие. Со всеми натяжками, но Кора оказалась предательницей, чужим шпионом, в какой-то момент ставшая двойным агентом. Ее постарались забыть сразу, максимально быстро вымарать из памяти.
Псих был своим до самого конца. Оттого я не удивлялся ночным всхлипам Громуши и тихому, шепелявому успокаванию Слепого. Даже либидо Алисы упало практически до нулевой отметки: ни щипков, ни хватаний за задницу. Что удивляло.
Ну, и причина нашей остановки имело вполне четкое имя – Крыл. По всем признакам, пацан все же заработал сотряс. Его несколько раз вырвало, хотя мой падаван и заявлял, что нормально себя чувствует. Однако стоило ему взлететь в воздух, как Крыла повело в сторону, а следом он рухнул.
Мы остановились в недостроенной высотке, преодолев территорию заброшенного завода и навсегда покинув владения Завуча. Новая временная база отвечала всем моим требованиях – находилась вдали от остальных зданий, в основном панельных пятиэтажек. Видимо, здесь собирались возводить новый квартал, да не успели.
Правда, после я поймал себя на мысли – кто собирался? Несущий Свет. Вряд ли. Как вообще он конструировал Города? Копировал какие-то уже существующие районы с моего родного мира? Или создавал все заново? Зачем тогда этот недострой? Хрен поймешь этих богов.
В общем, если по существу – крыши у здания не было. Что не мешало нам поочередно дежурить на самой верхотуре. Мебель (несколько диванов и кровать) Громуша притащила с пятиэтажек. Там же мы нашли пару электрических плиток. Слепой раздобыл провода и подключился к трансфматорному щитку возле бытовки. В подвале оказался кран с холодной водой. Так что довольно скоро мы даже перестали выходить наружу, полностью обеспечив себя всем необходимым.
Еды, спасибо найденным запасам Завуча, у нас теперь было столько, что мы могли с легкостью протянуть до конца Эры. Да еще бы и после осталось. Тушенка, пакетированные супы, упаковки киселя, нашли даже кучу плиток шоколада. Только вскрыв, поняли, что тот давно умер. Потерял форму, раскрошился и покрылся белым налетом. Как бы не любила Гром-баба сладкое, рисковать не стала даже она. Никто не хотел умереть после трех дней мучительного поноса.
Бумажница благоразумно молчала, давая мне время успокоиться. Как не давала право голоса и новичкам. Потому Психа я больше не слышал. Что, может быть, было даже к лучшему. Чтобы рана затянулась кровавой коркой – нет смысла ее постоянно ковырять.
