– Пойдем, Слепой.
Как только старик оказался снаружи, его затрясло. Гром к тому момент уже закончила очищать желудок и теперь просто отплевывалась. Мне впервые за много лет захотелось курить. Одну сигарету за другой. Вместо этого я достал бутылку и жадно сделал несколько глотков.
Зря, конечно, поторопился, потому что сразу же закашлялся. Даже родимая водка не на благо пошла.
– Что там, дядя Шип? – испуганно спросил Крыл.
В ответ я лишь помотал головой. Мол, не сейчас.
– Я прошто не понимаю, не понимаю, – чуть не плакал старик. – Богородица-заштупница…
Он стал бормотать еще что-то, но тихо и неразборчиво. Признаться, я его и не слушал, слишком сильно оказался погруженный в свои мысли. Думал недолго, потому что для меня все было очевидно.
Люди – крепкая и вместе с тем хрупкая конструкция. На войне я видел истинные чудеса человеческого духа. Но знал, что любого можно сломать. Не знаю, во имя чего пацаны заперли здесь этих бедолаг. И что с ними делали. Но все пленники сломались. И теперь их не починить. Я переставил флажок у автомата на одиночную стрельбу, после чего решительно вошел внутрь.
Они не сделали ничего. Не кричали, не пытались сопротивляться, лишь некоторые чуть заметно вздрагивали от резкого звука. Просто ждали своей очереди. Потому что для каждого подобное было своеобразным освобождением. А я, закончив начатое, вытер выступивший холодный липкий пот и вышел наружу.
– Так будет лучше, – сказал я то ли группе, то ли самому себе. – Они уже все равно мертвы.
– Давайте уберемся отсюда подальше, – выпрямилась Гром-баба. – И поскорее.
– Вот уж хрен, – отозвался я. – Люди были заперты здесь неслучайно. Их к чему-то готовили. И вряд ли эти двое. Мы останемся, устроим засаду и подождем остальных. У меня к этим мерзавцам много вопросов.
– О, гляди, жмурик, – сказал тоненьким, почти девчачьим голосом долговязый парень. – И вон там еще один. Огонек с Бурым по ходу их завалили.
– Как-будто есть другие варианты. Интересно, откуда эти жмуры пришли. И еще, где Огонек и Бурый? – спросил у него конопатый коротышка.
– В доме, наверное, – неуверенно ответил долговязый.
– Там же воняет, – протянул третий, рыжий, как солнце.
Их оказалось чуть меньше, чем я предполагал. Четверо. Примерно одного возраста – тринадцать-четырнадцать лет, одеты кто как, но с оружием. Калаши, один Вепрь, прямо за ремень заткнуты пистолеты. Надеюсь, они на предохранителе, а то неровен час так что-нибудь себе отстрелят. С другой стороны, такие мрази и не должны размножаться.
