Некоторое время парень, как завороженный, смотрел в глаза старухи, потом, словно очнувшись, провел ладонью по лицу, помотал головой и быстро оглядел коридор. Вроде все, как и было прежде. Так какого же черта он здесь сидит? Нет, так можно с ума сойти. Сойти с ума. Он вновь взглянул в глаза скульптуры, но ничего сверхъестественного в них уже не было. Да и было ли? Обычный блеск холодного металла. Он отрывисто засмеялся. И, словно подписывая мировую с собой и с окружающим пространством, которое перестало тревожить и пугать, Анно добродушно ткнул пальцем в нос зверя. Последовавший вслед за этим резкий металлический лязг заставил его подскочить на месте и отпрянуть назад, так что, в конце концов, он оказался на полу в сидячем положении прижавшимся спиной к противоположной фигуре стене прихожей.
И вновь запахло жареным, вновь забеспокоились вокруг флюиды тревоги и страха.
Внутри фигуры что-то затрещало, защелкало, зацокало, будто пришел в действие некий невидимый механизм — да, собственно, так оно и было. Потом внутри железной леди что-то нежно, словно хрустальный колокольчик, прозвенело три раза, после чего крышка корзины у нее за плечами откинулась со звуком, с которым, собственно, крышке и положено откидываться. И все стихло.
Сидя на полу Анно оторопело наблюдал за тем, как в наступившей звенящей тишине из распахнутой корзины неторопливо выплывает кольцо света, бывшее по спонтанным ощущениям не столько ярким, сколько теплым. Желтовато-оранжевое, цвета утреннего солнца над росистым лугом, оно поднялось невысоко и зависло в аккурат над головой фигуры.
Внешняя оболочка кольца слегка пульсировала, оно то сжималось, то раздавалось вширь, словно готовясь, собираясь с духом перед чем-то. И, видимо, собралось-таки. Оно вдруг загорелось, вспыхнуло все. Потоки ослепительного ярко белого света ударили Анно по глазам. Небольшая прихожая озарилась так, словно в нее реально упал кусок солнца. Хозяин квартиры едва успел прикрыть глаза рукой. Из-под этого козырька, сквозь узкую щель зажмуренных глаз, через сито ресниц он наблюдал за вспыхнувшим феноменом — и ничего не мог в который уже раз за этот вечер понять и объяснить. Да и не пытался ничего объяснять в этот момент — просто наблюдал, насколько это было возможно.
Все, все было странно в этой истории — и скульптура, и ее появление перед его дверью, и ее проникновение в квартиру, и световой обруч из нее, да и сама ситуация — все было нелепо, все выглядело шутовством и дурацкой забавой. Словно затянувшийся розыгрыш, который никто не желал ни прекратить, ни разъяснить. И, вместе с тем, шутка получалась зловещей, потому что Анно в ходе ее развития, раз за разом испытывал страх.
