– Фигурное катание.
– Вот из-за вас пропущу.
– Ничего-ничего, ЗэМэ, его ещё будут повторять. Утром посмотрите.
– Кошмарный фильм. Мы летом снимались, слава Богу, Гога не видел, а то нас всех уволили бы из театра.
Потом смотрели на ЗэМэ на экране и на ЗэМэ в жизни. Потом интеллигентно беседовали об ощущении актёра, смотрящего на себя самого.
– Чувствуешь разное. Иногда смотришь на себя, как на другого человека, если фильм плохой, стыдно, хочется переиграть по-новому. Всегда проигрываешь фильм заново. Если фильм удался, всё вновь переживаешь. Я не могу с кем-то смотреть «Долгие проводы», я всегда плачу.
Расстались «по-английски», около полуночи.
Наташа К.
Из общежития поехали к ЗэМэ. Позвонили – никто не открывает. Прислушались – дома. Загрустили и написали глупую, смешную записку. Посидели, посмеялись, потом разъехались. Я, заглянув к Любушке по соседству, отправилась в центр. Впервые за пять дней в Ленинграде появилось солнце. Оно купалось в Фонтанке между льдинами, и все дома покачивались в воде, ясные, разноцветные. В булочной возле улицы Росси я купила 100 граммов косхалвы, шла и жевала, отламывая маленькие вязкие кусочки, совсем как прежде в Москве, когда я была счастлива. Позвонила маме с телеграфа и вернулась опять к ЗэМэ. Было 7 часов. У подъезда меня ждала Нюша. ЗэМэ оставила записку, прочитав которую, Нюша отправилась в магазин.
Дожидаясь ЗэМэ и Нюшу, мы с Ленкой доели косхалву и чуть не поругались. Я, как всегда, пыталась вслух оформить мысль. Ленка мешала, так как не понимала, а я ещё пока не могла толком объяснить. А думала я тогда о том, что ЗэМэ – актриса милостью божьей. В этом её проклятье и спасенье. В той скорости и твёрдости, с которыми она превратилась в нормального человека, оттолкнув своё прошлое, видна привычка к последовательному и точному выполнению взятой на себя роли. Привычка профессиональная лепить из себя всё, что угодно. Вероятно, это даже не осознаётся. Кто мог бы подумать, что она в состоянии бросить пить, находясь на грани алкоголизма. Она смогла. Она отказалась от старого быта так, как будто вошла в новую пьесу с иной героиней. Её девчонки – не актрисы. Они не смогли сменить роли. Они остались в старой пьесе. ЗэМэ как актриса в совершенстве владеет своим организмом. Она не играет в жизни, она играет жизнью. Поэтому – «милостью божьей». Если прежде цель ЗэМэ была – выжить, то теперь, вероятно, – жить. Но, возможно, она просто избрала иную форму выживания. Она отказалась от воспоминаний, которые прежде составляли сущность её жизни, она пытается жить сегодняшним днём, уходя с головой в работу. В ней появилось множество черт деловых людей: практицизм, светскость, закрытость, твёрдость, уверенность и даже сила, стремление к результату и к деньгам. Но оптимизма в ней нет.
